Вечером, в каптерке, кудрявый Лешка Тимофеев, присев на свернутый матрац, и вытянул из сапога свою распухшую ногу на пол.

– Ни хрена себе, Тимоха, что у тебя с ногой ? – каптерщик Степа Мальцев заваривал чай в стеклянной банке.

– Совсем озверел полковник! Старых на пробежку выгнал, я уже полгода столько не бегал.

Сержант Горюнов, чернявый, с маленькими колючими глазами, старательно пришивал «дембельский» воротничок, свернутый толстым слоем, отрезок белоснежной простыни:

– Нужно что-то решать с ним, пацаны… Сами слышали, сказал – на Новый год домой уйдете. Какой новый год? У меня срок – восемнадцатого ноября заканчивается!

Рыжий Степан не торопясь, налил чай в железную кружку, и отхлебнув, поморщился:

– Да он чисто зверюга! От него даже офицеры плачут! А сделать ничего не могут. Его сам генерал Громов, из Центрального штаба к нам назначил, порядок навести. Верещагин раньше служил где-то на Севере, белых медведей там гонял…Эх, пацаны, не доживем мы с ним до дембеля…

Леша Тимофеев поморщился:

– Степа, дай какой-нибудь крем, ногу натереть…

Каптерщик Мальцев достал из тумбочки детский крем и бросил другу.

– Держи, должно помочь…

Сержант Горюнов вдруг отложил китель, и задумался.

– Пацаны, а у меня идея есть! Помните, прапорщика Вяткина из третьего дивизиона?

Бойцы тихо заржали. Степа чуть не выронил кружку с горячим чаем.

– Помните, прапор все время тушенку и картошку в столовой тырил, а на солдат сваливал. Тогда пацаны решили его подставить. «Шаман», с первого дивизиона, приготовил убойную «манагу» из конопли, а повар подмешал дурман в морскую капусту. Прапор как-раз в наряде по столовой был. После обеда комбриг Мухин заходит, а прапор в ванной для картошки голый сидит, в подводной маске. Мухин орет на него: « Вяткин, ты ох…ел?» А он в ответ: «Меня зовут не Вяткин, я Мухаммед Ахмед Амир Сулейман Шараф Эль Дин, арабский шейх…» Вот сука, «штырило» прапора не по-детски! До вечера его не отпускало, а вскоре дурака все-таки выгнали из части! Мухин подумал, что прапор допился до чертиков.

– Херня эта ваша «манага»,– сморщил курносый нос Степа,– я попробовал разок, меня через пол-часа отпустило…

– Дурак ты, Шаман туда химию добавляет, убойная вещь получается! Через два дня будет проверка. Приезжает сам Громов. Мы дурман полковнику в столовой с капустой подмешаем, генерал увидет, как наш полкан начнет дурковать, и уберет его из части, от греха подальше…

Степа задумался, затем подошел и приоткрыл дверь:

– Дневальный, конь педальный, вызови к нам Шамана из первого дивизиона…

«Шаманом» называли Рифата Бероева, из первого дивизиона. Рифат постоянно экспериментировал с конопляными отварами и химическими препаратами, кроме того, определенно имел кое-какие навыки в нетрадиционном народном лечении. Какими-то сложными пассами рук он снимал головные и зубные боли, утреннее похмелье у офицеров. Ходили слухи, что он даже помог, с помощью специального отвара, замполиту Волкову восстановить «мужскую» силу, за что довольный подполковник снабжал Шамана еженедельными «увольнительными» по выходным. В наряды Рифат почти не ходил, постоянно «чифирил» в своей каптерке первой батареи.

Смуглый Рифат внимательно выслушал просьбу «дембелей»:

– Мне нужно литр домашнего молока и упаковку «Фенобарбитала», остальное у меня есть…

– Завтра к вечеру тебе все принесут,– задумчиво сказал сержант Горюнов.

Шаман кивнул:

– И не забудьте, парни, препарат нужно съесть в течение часа, иначе он теряет свойства,– и он медленно вышел из каптерки…

Юлия Михайловна

Все в жизни Юлии Михайловны Малышкиной, заведующей детского сада « Бегемотик», складывалось неплохо, кроме личной жизни. С мужем она давно развелась, и жила в двухкомнатной квартире, с сыном, двенадцатилетним Виталиком. Сын в последнее время сильно увлекся компьютерными игрушками, из-за чего у них происходил почти ежедневный скандал. Юлия Михайловна чувствовала, что парню не хватает твердого мужского воспитания, авторитета отца. Родной отец Виталика, Константин, жил в деревне, лет семь назад он крепко сдружился с «зеленым змием», хотя мужик всегда был спокойный, работящий. С похмелья становился злой, нервный, кидался драться. После того, как он сломал ей руку, чаша терпения переполнилась, она подала на развод, и уехала с сыном в город.

Через год она познакомилась со Стасом Воронковым. Он работал инженером-электронщиком на заводе, постоянно что-то изобретал, паял микросхемы. Сделал маме в деревне автоматизированный полив огорода, соседки как на экскурсию приходили посмотреть на датчики и приборы в огороде. Стас бегал по многим НИИ, со своими разработками, но нигде его не принимали всерьез. Говорили, что проекты «сырые», и требуют финансовых вложений. Однажды, он выложил несколько своих изобретений в интернете, вскоре с ним связались представители Сельскохозяйственного концерна из Германии, они выкупили у него все патенты, а его пригласили к себе на работу. Он уехал, поначалу звонил, а потом исчез, вроде живет теперь где-то в Кёльне, женился на немке.

Было у Юлии Михайловны еще пару легких знакомств, которые так и не переросли в более серьезные отношения. Года между тем проносились, только успевали меняться за окном летние пейзажи на зимние, она и сама не заметила, как ей исполнилось тридцать восемь. Но внешне она выглядела моложе, небольшая, стройная шатенка с большими и выразительными карими глазами. Она вспомнила забавный случай, произошедший весной. Уже вечером, когда стемнело, она возвращалась от подруги, после Дня рождения. В середине парка, из кустов появился молодой, подвыпивший паренек: « Девушка, вашей маме случайно зять не нужен?». « Нужен !» – твердо ответила Юлия Михайловна, и крепко вцепилась за руку незадачливому пареньку. Парнишка присмотрелся, одернул руку, и быстро исчез в ближайших кустах, пробормотав: « Извините, обознался…»