Меня раздели до нижнего белья и привязали к большой горизонтальной каменной плите с глубокими желобами по углам, в которых помещались веревки. На концах веревок были металлические наручники, надетые на мои запястья и лодыжки. И тогда началось. Человек, стоявший слева от меня, начал поворачивать рычаг, и каменная плита поднялась из горизонтального положения в более вертикальное. По мере того как плита поднималась, веревки растягивали мои конечности все сильнее.

Когда угол наклона достиг примерно 45 градусов, началась настоящая боль. Кто-то вроде судьи прокричал мне вопрос, собираюсь ли я продолжать учить своей философии. Я не удостоил его ни ответом, ни взглядом. Тогда он отдал приказ палачу крутить рычаг дальше. В какой-то момент я отчетливо услышал треск и щелчки в своих суставах. Я видел выражение своего лица, перекошенного болью. Это было все равно как смотреть на себя в зеркало – я полностью сознавал, что на той плите был я сам.

Теперь металлические наручники на руках и лодыжках врезались мне в кожу, и она горела. Полилась кровь. Одно плечо вышло из сустава, и я скривился и застонал от боли. Мое тело дергалось в конвульсиях, пока я пытался противодействовать натяжению веревок, выгибаясь и напрягая мускулы. Расслабить мускулы было немыслимо. Внезапно я услышал судью, снова задающего мне тот же вопрос – собираюсь ли я и дальше учить своей философии.

Я подумал: «Я соглашусь прекратить учение, а затем, когда они отпустят меня с этой публичной пытки, просто начну по новой». Я понимал, что так было бы правильно. Это удовлетворило бы судью и прекратило мою боль (и предотвратило смерть), позволив мне и дальше продолжать свою миссию. Я медленно покачал головой и ничего не сказал.

Судья стал требовать, чтобы я произнес отречение, но я молчал. Тогда он сделал быстрый знак моему мучителю повернуть рычаг дальше. Я взглянул вниз на этого человека, намеренно собиравшегося усилить мои мучения. Я увидел его лицо, и когда мы взглянули друг другу в глаза, я-наблюдатель сразу же узнал в этом человеке кое-кого из своей настоящей жизни, жизни Джо Диспензы. Это был тот же человек, но в другом теле. Что-то щелкнуло во мне, когда я увидел эту сцену. Я понял, что этот мучитель все еще продолжает терзать людей – и меня в числе прочих – в моей текущей инкарнации. Я понял его роль в моей жизни. Это было до странности знакомое чувство узнавания, и все вдруг обрело смысл.

Когда плита поднялась дальше, мой позвоночник хрястнул, и я стал терять контроль над телом. В тот момент я сломался. Я завыл от осепляющей боли и ощутил глубочайшую тоску, охватившую все мое существо. Затем рычаг повернули в обратную сторону, и плита быстро вернулась в горизонтальное положение. Я лежал, сотрясаясь всем телом, в тишине. Затем меня оттащили обратно в камеру и оставили лежать в углу. Три дня передо мной мелькали сцены пытки.

После такого унижения я больше никогда не смог бы выступать на публике. Сама мысль о том, чтобы вернуться к своей миссии, вызывала такой грубый протест во всем моем теле, что я оставил всякие мысли об этом. В одну ночь меня выпустили, и я незаметно ушел, понурив голову от стыда. Я больше не мог смотреть в глаза людям. Я чувствовал, что не справился со своей миссией. Остаток своей жизни я провел в пещере у моря, ловя рыбу и живя в молчании отшельником.

Глядя на участь этого несчастного и его выбор скрыться от мира, я понял, что это было посланием мне. Я понял, что в своей настоящей жизни не могу снова исчезнуть и спрятаться от мира и что моя душа хотела, чтобы я увидел, что должен продолжать свою работу. Я должен был приложить усилие, чтобы встать, и принять послание, и больше никогда не уклоняться от превратностей судьбы. Я также понял, что вовсе не проиграл – я сделал все наилучшим образом. Я знал, что молодой философ продолжает жить в вечном моменте настоящего в виде мириад возможных меня и что я могу изменить свое будущее и его тоже, если никогда не буду бояться жить ради истины, вместо того чтобы умирать за нее.

Когда раскроется тайна нашего я, мы проснемся и поймем, что мы не линейные существа, проживающие линейную жизнь, но многомерные сущности, живущие многомерной жизнью. Красота бесконечных возможностей, ожидающих нас, состоит в том, что единственный способ изменить эти варианты будущего – это измениться самим в вечном моменте настоящего.

Если вы хотите пережить сверхъестественное в своей жизни – исцелив свое тело, создав новые возможности, о которых раньше не могли даже помыслить, и получив трансцендентный, мистический опыт, – для начала вам нужно освоить понятие настоящего момента: вечное сейчас. В наши дни много говорят о том, чтобы присутствовать в настоящем моменте, или быть здесь и сейчас. Хотя большинство людей имеют базовое понимание того, что это значит (не думать о будущем и не жить в прошлом), я хочу предложить вам совершенно другое понимание этой концепции.

Ведь если вы не перейдете за пределы того, кем себя считаете, и того, как, по вашему мнению, устроен мир, невозможно будет создать новую жизнь или судьбу. Так что вам придется в самом буквальном смысле сойти со своего пути, преодолеть память о себе как о личности и позволить чему-то большему, чем вы сами, чему-то мистическому овладеть вами. В этой главе я собираюсь объяснить, как это работает.