В.: И давало ли вам членство в этом клубе доступ к самому президенту?

О.: Конечно.

В.: В следующем параграфе вы пишете, что у вас наладились хорошие отношения с дочкой президента Ельцина Татьяной Дьяченко.

О.: Это правильно.

В.: И также с ее близким соратником и далее мужем – господином Валентином Юмашевым.

О.: Да, это так, но в обратном порядке. Сначала у меня хорошие отношения с Юмашевым, а потом уже я подружился с Дьяченко.

В.: Ну, это люди, которые были ближе всего к Борису Ельцину, которые оказывали на него самое большое влияние. Согласны ли вы с этим?

О.: Татьяна действительно была близка и оказывала влияние на президента Ельцина, Юмашев тоже оказывал влияние, но не только эти двое. Был достаточно широкий круг людей, которые оказывали влияние на президента Ельцина.

В.: Я утверждаю, что госпожа Дьяченко и господин Юмашев – это были те люди, которые оказывали самое большое влияние на президента Ельцина в 1995 году. Вы спорите с этим?

О.: Нет, нет, я согласен с этим.

В.: В таком случае можем ли мы считать, что помимо того, что у вас был прямой личный доступ к президенту Ельцину, у вас было еще косвенное влияние на президента через госпожу Дьяченко и господина Юмашева?

О.: Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду под прямым и не прямым влиянием. Я иногда встречался с Ельциным в теннисном клубе. Что значит влияние на президента, только потому что я с ним встречаюсь? Как я могу на него влиять? А второе, я не использовал свою связь с Юмашевым и Дьяченко на первом этапе наших отношений. Я не пытался убедить президента совершить какие-то действия на первом этапе. Позже, позже, действительно, когда я принял решение пойти в политику, уже лично заняться политикой, тогда, безусловно, я использовал господина Юмашева и госпожу Дьяченко как силу, которая позволяла мне объяснить мои цели.

В.: Ельцину? В 1995 году вы уже начали вести политическую жизнь?

О.: Да, чуть раньше, я начал вести политическую жизнь в 1994 году. И как бы чертой явилась попытка покушения на мою жизнь в 1994 году. Я провел десять дней в Швейцарии, где я ничего не делал, только думал и думал о том, что происходит, осмысливал происходящее. Тогда я и принял решение, что если я лично, именно я лично не стану участвовать в политической жизни, то очень сложно будет вообще построить в России какой-то бизнес.

В.: Просто спрашиваю, в 1995 году были ли эти два человека – Юмашев и Дьяченко – полезным способом влияния на президента Ельцина, так или нет?

О.: Дьяченко практически нет, Юмашев – да, действительно.

В.: ОРТ. Как нам известно, это было акционерное общество, созданное в 1994 году, куда перешли активы «Останкино» – Российской государственной организации по теле- и радиовещанию. Я хочу задать вам ряд вопросов.

В параграфах 45 и 46 вашего свидетельского показания вы говорите нам, что «Останкино» было частично приватизировано, когда активы перешли в ОРТ, и что вы и ряд других российских бизнесменов приобрели все 49 % акций, которые продавались государством.

О.: Да, это правильно.

В.: Это вы собрали консорциум российских бизнесменов, которые приобрели 49 % акций?

О.: Да, я.

В.: Частичная приватизация телерадиовещательного бизнеса явилась результатом успешной кампании лоббирования именно вами?

О.: Конечно.

В.: В ваших показаниях вы говорите, что вы лично встретились с президентом Ельциным, чтобы обсудить этот вопрос. «Мне удалось убедить господина Юмашева и генерала Коржакова и через них президента Ельцина, с которым я встречался лично, чтобы обсудить этот вопрос, что государство должно превратить «Останкино» в акционерное общество, оставив за собой 51 % акций». Это правильно, да?

О.: Правильно.

В.: Не правда ли, вот это как раз пример ваших возможностей? Благодаря знакомству с Юмашевым, с генералом Коржаковым в данном случае, лично выйти на президента Ельцина и убедить его, что разумно было бы частично приватизировать «Останкино». Это как раз пример того, как вы использовали этих двух лиц, для того чтобы повлиять на президента.

О.: Да, правильно.

В.: Всегда ли было такое понимание между вами и президентом, что вы и ваши коллеги, партнеры будете управлять ОРТ? То есть договорились ли вы с президентом таким образом, что вам будет принадлежать 49 % плюс контроль управления?

О.: В общем и целом, да. Так подразумевалось, я представил причины – почему. Без контекста причин бесполезно обсуждать, что произошло. А контекст был очень простым. Во-первых, я хочу, чтобы вы четко поняли, что это был не бизнес, это был не бизнес! Потому что ОРТ – центральный канал, Первый канал, он нес убытки, только убытки, и задолженность более двухсот миллионов долларов.

Как я вам говорил, по-настоящему я задумался о ситуации, когда меня чуть не убили, что мы должны помочь президенту бороться с коммунистами. И я был разочарован тем, что многие были разочарованы реформами, которые начал президент, многие обеднели. Так происходит после многих революций, сначала люди страдают. И я прекрасно понимал, что это не бизнес, на него нужно тратить много денег. Но ОРТ поможет нам бороться с коммунистами во время предвыборной кампании в 1996 году.