Поэтому представляет особый интерес та модификация идеи Кречмера и Форрера, которую предложил О. Семереньи. Принимая вслед за этими авторами этимологию 'Атреис из n-tres-u-s «тот, кто не знает страха», ср. греч. трёш «быть в страхе», лат. terrere «пугать» из и.-е. ters-/tres- «пугать, страшить(ся)», он подкрепил ее ссылками на «Большой Этимологикон», прямо трактующий это имя как d<[>opssoc, т.е. «бесстрашный». Точно так же, по Семереньи, хеттское AttariSiaS является вовсе не точной звуковой передачей греческой формы, но анатолийским именем, происходящим из п-tres-jo- или n-trs-jo- «бесстрашный», идентичным по смыслу, а в общем и по структуре имени Атрея [Szemerdnyi, 1957, с. 178 и сл.] (обсуждение этой аргументации см. [Гиндин, 1991, с. 46 и сл.]). Аналогично и лид. Atrasas мы можем объяснить из n-treso- или n-trso- с тем же значением.

Семереньи приходит к выводу о том, что анатолийское имя с прозрачной для хеттов структурой могло быть использовано в Хат-тусасе как калька греческого имени 'Атреис, передающая, приспосабливая к знакомой модели, созвучное и близкое по смыслу имя грозного «человека из страны Аххия».

Кстати, такое титулование Аттариссия в хеттских документах (L"U KUR Ahhija(wa) находит интересную аналогию в одном контексте «Илиады», в котором, с известной осторожностью, можно усмотреть влияние хеттской фразеологии. Оказывается, на фоне бесчисленных случаев употребления этникона ’Axaiot «ахейцы» во множественном числе выражение ’Ax<u6c dvr^p «муж ахейский» появляется только дважды в одном и том же эпизоде из III песни, где Елена перечисляет сидящему на троянской стене Приаму виднейших ахейских вождей. Два раза вопрос Приама формулируется в виде: «кто вот этот ахейский муж, прекрасный и могучий?» (111,167) или с небольшой вариацией: «а кто вот этот другой ахейский муж...?» (111,226). Причем в первый раз этот вопрос поставлен применительно к микенскому царю, и ответ звучит «Атрид Агамемнон» (111,178 - ’Atp€l8t|c ’Ауацёрушу), а во второй раз вопрос относится к величайшему ахейскому герою Аяксу. Такое использование этого оборота, когда «ахейский муж» означает предводителя, вождя ахейцев, особенно царя Микен, отпрыска Атрея, живо напоминает хеттское применение идеограммы LU «мужчина» в значении «вождь», в частности в сочетании с именем Аттариссия из страны Ahhija (см. [Гиндин, 1991, с. 47]).

Сопоставляя свидетельства рассказа о Маддуваттасе с показаниями археологии, Шахермейр отмечает совпадение по времени победных походов Аттариссия в Юго-Западную Анатолию и на Кипр с началом массового появления на этом острове и одновременно в Карии керамики микенского стиля III А, датируемой временем с 1400 г. до н.э. и позднее. Резкое увеличение именно в это время числа ахейских изделий в данном регионе позволяет думать о широком проникновении выходцев из Греции, имевшем место на рубеже XV-XIV вв. до н.э. или немного ранее. Утверждение здесь ахейцев сопровождалось в первой половине XIV в. до н.э. повышением престижа и власти Микен - вероятного лидера колонизации в самом греческом мире, вплоть до того, что около 1345-1340 гг. до н.э. на Крит, где господствовал смешанный культурный стиль, сочетавший континентально-греческие черты с продолжением минойских традиций, вторгается новая группа греков, вводящая здесь микенскую культуру [Schacher-meyr, 1986, с. 170 и сл.]. Самая величественная из микенских купольных гробниц, связывавшаяся в античности с именем Атрея (Paus. 11,16,6) и раскопанная Шлиманом, была на самом деле воздвигнута, судя по осколкам керамики под ее порогом, не раньше 1360 г. до н.э. [Schachermeyr, 1986, с. 168], т.е. минимум полвека, а то и больше спустя после анатолийских побед Аттариссия.

Если с буквальным отождествлением Аттариссия с гомеровским Атреем трудно согласиться, то диахроническая связь этих имен отнюдь не исключена, поскольку образ завоевателя Аттариссия, значительно расширившего масштабы малоазийской экспансии греков, вполне мог отразиться в преданиях о прародителе Атридов, хотя совсем не обязательно, чтобы и в реальной истории этот герой был отцом Агамемнона - разрушителя Трои. С другой стороны, сохранение анатолийского варианта данного имени на территории Лидии (Atrasas), входившей в область древней Арцавы, имеет смысл сопоставить с преданием о лидийском происхождении мифического отца Атрея - Пелопса.

Не исключено, что мотив лидийских истоков микенского царского рода использовался в обосновании военных предприятий этих царей в Анатолии. Аххиява, не будучи только малоазийским государством, в то 'же время претендовала на то, чтобы включать в себя часть Малоазийского полуострова и играть приличествующую ей роль в его истории, для чего могли пускаться в ход мифологические, генеалогические и подобные доводы в стиле господствующей идеологии эпохи. Поэтому в отличие от Семереньи, видящего в имени At(ta)riSSijaS только хеттскую кальку с греческого имени ’Атрепс, мы допускаем, что представитель греческой династии, выводившей себя из западной Малой Азии, мог в самом деле носить имя Ат(та)риссий-Атрей, состоящее из двух, исконно анатолийской и греческой, парономасиологически близких форм с одним и тем же героическим значением «Бесстрашный», «Бестрепетный». С известной долей смелости допустимо предположить, что исконный анатолийский вариант отразился в форме at-tar-Si-ia-a$, т.е. AtarSijaf, тогда как вариант at-ta-ri-iS-Si-ia-aS или Atreiijai является контаминирован-ной формой, огласовка которой отражает влияние греческого эквивалента. Обратим внимание и на то, что выделенный Форрером по своей особой этимологической близости к хеттской форме греческий вариант ’Атр^ас < n-tresas представлен также на исторической территории Арцавы, в Эфесе (древней Апасе). Сосуществование в этих местах в позднеанатолийскую эпоху имен-дублетов ’Атрёас и Atrasas дополнительно укрепляет в мысли о возможности видеть греческий аналог 'Атреис за анатолийскими формами Atresias!Atarsias как прозваниями воевавшего в районе Арцавы в конце XV в. до н.э. вождя из Аххии/Аххиявы.

5

Между временем, отраженным в рассказе о Маддуваттасе, и приходом к власти хеттского царя Суппилулиумаса I (1380— 1345/40 гг. до н.э.), с которого начинается расцвет Хеттской империи, прошло 20-30 лет, чрезвычайно важных в истории этого государства. В конце XV в. до н.э. племена касков с севера и северовостока и крепнущая Арцава с запада и юго-запада, возвышение которой началось уже при Купанта-Инарасе и Маддуваттасе, вероятно, объединив свои усилия, предприняли сокрушительный натиск на контролировавшиеся хеттами внутренние районы Анатолии. Как позднее вспоминал внук Суппилулиумаса Хаттусилис III в своих анналах (КВо VI,28, 6 и сл.), накануне воцарения его деда «стрйны Хатти» (KUR KUR MES Hatti) были буквально «уничтожены врагами» (I`ETU LUKVR ar-ha har-ga-nu-ua-qn), причем «враг из стран Арцава», владея всей Нижней Страной, распространил свое могущество вплоть до городов Туванува и Уда (под Туванувой следует понимать Тиану в Каппадокии). К этим врагам присоединились и другие, и в конечном счете сам Хаттусас был сожжен (см. [Heinhold-Krahmer, 1977, с. 40 и сл.; Герни, 1987, с. 28]).

О том, что в словах Хаттусилиса об «уничтожении» стран Хатти содержится лишь очень небольшая доля преувеличения, свидетельствует сохранившаяся в архиве Эль-Амарны переписка фараона Аменхотепа III на 20-м году его царствования с царем Арцавы Тархунарадусом (воцарение этого фараона большинством египтологов датируется последними годами XV в. до н.э. (см. [Heinhold-Krahmer, 1977, с. 51; Schachermeyr, 1986, с. 175]). Поводом для переписки послужило поступившее от фараона предложение дать ему в жены дочь царя Арцавы, переданное последнему в устной форме послом фараона. В ответ на просьбу Тархунарадуса подтвердить это предложение письмом, составленным по-хеттски (neSumnili), Аменхотеп отправляет соответствующее письмо (ЕА 31-32). При этом в послании фараона констатируется полное крушение Хеттского царства (ЕА 31,27); пи ha-ad-du-Sa-ai-ia KUR-e i-ga-it «ныне страна Хаттусаса погибла», букв, «рассыпалась, раскололась» - и выражается пожелание (ЕА 31,25) вступить в личный контакт также с представителями страны касков. Он просит Тархунарадуса направить кого-нибудь из них в Египет [Heinhold-Krahmer, 1977, с. 53].

Женитьба Аменхотепа на дочери царя Арцавы означала прямое признание этой страны на рубеже XV-XIV вв. до н.э. главенствующей силой в Анатолии, заступившей место «погибшего» Хеттского царства. Второй по значению силой оказываются каски. Можно предполагать, что в восточных районах Малоазийского полуострова эти племена прямо граничили с простершейся до Каппадокии Арцавой. Тем самым остатки «стран Хатти» оказались плотно замкнуты в кольце враждебных сил и перестали, как могло казаться фараону, играть сколько-нибудь значительную роль в «большой политике» Передней Азии [Heinhold-Krahmer, 1977, с. 50 и сл.].