Лишь он умел произнести мое имя, так что кровь стыла в жилах. Только его голос вызывал во мне дикую неконтролируемую панику и буквально паралич всего тела. Всего одно слово, всего девять букв с его губ и я забываю, как дышать от сковывающего внутренности ужаса, всего девять букв которые, кажется, спокойно могут убить меня. В такие моменты я ненавижу свое имя. Жгуче. Неконтролируемо.
========== … ==========
— Маргарита…
Лишь он умел произнести мое имя так, что кровь стыла в жилах. Только его голос вызывал во мне дикую неконтролируемую панику и буквально паралич всего тела. Всего одно слово, всего девять букв с его губ — и я забываю, как дышать от сковывающего внутренности ужаса, всего девять букв, которые, кажется, спокойно могут убить меня. В такие моменты я ненавижу свое имя. Жгуче. Неконтролируемо.
— Ты так невероятно прекрасна в своем неизменно алом цвете.
Может, другая, более умная девушка на моем месте уже бы голосила во весь голос, зовя на помощь, ибо стоять ночью в переулке с психически неуравновешенным маньяком — хорошего мало, а уж тем более перспективного или радужного. А я стою, застыв, как каменное изваяние, даже не моргая. Мелкой дрожью, ознобом разливается по коже леденящая безысходность. От него не уйти. Не убежать. Я проверяла, пыталась, но не вышло. Он казался вездесущим.
Подобные встречи уже были трижды. Третье лето подряд этот монстр внезапно появляется в моей жизни. Напоминает мне, что длительность моей жизни в его руках, что здесь никто мне не поможет. Я перепробовала все. И переезд, и обращение в полицию. Пробовала жить в людном, хорошо населенном районе. Освещенном. Я даже собаку завела и пистолет купила… Но увы…
Пса он отравил. Как — я до сих пор не знаю, ведь Монро всегда был рядом со мной. Пистолет он умело выхватил в нашу вторую встречу, ясно дав понять, что мне, хрупкой двадцатичетырехлетней девушке, с ним не справиться собственными силами. Никак не справиться.
— Что же ты молчишь, милая? Неужели не соскучилась?
Одни и те же вопросы снова и снова… Они острыми иглами впиваются в мой мозг, сводя с ума. Язык, онемевший, прилип к небу, не отодрать. По рукам и ногам дрожь, словно на улице не августовский вечер, а зимняя пурга.
— Маргарита… — смакует мое имя полубезумным голосом. Подходит ко мне, вдыхает мой запах у основания шеи и облизывается. И знаете, его даже можно назвать красивым, если забыть о том, что он сумасшедший урод. Черные влажные глаза демонически притягательны. В них столько клубящейся тьмы, азарта, дикого блеска. Волевой подбородок, высокие скулы и ровный небольшой нос. Разрез его глаз хищный, устрашающий. Губы идеальной формы, ярко очерченные. Брюнет, высокий, мускулистый. Он — идеал моего мужчины, внешне…. Внутренне он чудовище. Омерзительное. Холодное. Жестокое.
Лучше бы он убил меня, чем год за годом появлялся именно в те моменты, когда я начинала отходить от его очередного визита. Он словно предугадывал, в какое время следует появиться и напомнить, чья я… Вечная жертва, вот как он назвал меня однажды. Я та, кем он играет, когда хочет, как хочет и сколько раз хочет. Я та, которую он любит. Та, которую жаждет. Та, которая его удовлетворяет. Но он все равно убьет меня, рано или поздно. Я жива, пока интересна ему…
Я трусиха. Ведь другая, вероятно, уже бы убила сама себя. Распрощалась с жизнью, а я не могу. Мне страшно. Мне слишком сильно страшно…
— Милая, такая сладкая, такая нежная, — шепотом… вызывающим еще более сильную дрожь. Я едва на ногах стою, ощущая себя тонким хрупким деревцем на сильном ветру. Выживу ли я в этот раз? Попаду ли в больницу? Или, как во второе его появление, он просто трахнет меня и исчезнет?
— Если ты продолжишь молчать, я просто отрежу твой язык за ненадобностью.
Он произносит подобное с улыбкой. Он говорит это так ласково, что становится еще страшнее. Сглатываю и нервно облизываюсь, поднимая на него глаза. Торжествует… Он знает, что добьется своего. Ублюдок.
— Не надо, — сдавленно шепчу. Давлю в себе слезы. Борюсь с животным всепоглощающим страхом.
— Умница, ты ведь помнишь правила нашей маленькой, но такой интересной игры?
Вздрагиваю, когда он оказывается слишком близко, хочу оттолкнуть, но понимаю, что этим сделаю только хуже. Господи, помоги…
— Помню, — увереннее отвечаю, но по-прежнему тихо.
— Поцелуй же меня, моя девочка, моя алая маргаритка, мой такой вожделенный цветок. Ты так притягательна, так сексапильна. В тебе столько необузданной энергии. М-м-м, детка. Ты могла бы быть мне отличной парой, превосходной напарницей, сколько бы гнусностей мы могли совершить вместе, плечом к плечу, рука об руку, но ты оказалась типичной трусихой блядского женского рода, — с каждым словом он говорит все резче.
— Ненавижу тебя, — рычит и толкает к стене. Неприветливые камни, местами острые, впиваются в открытую кожу спины и плеч. Я едва смогла удержаться на каблуках, сумочка и вовсе упала. Ну почему, почему патруль не пройдет по этому переулку в этот самый момент? Почему нет даже случайных прохожих? Словно этот имбецил разогнал всех своей устрашающей аурой….
— Молчишь… — его пальцы больно сдавливают челюсть по бокам, отчего я невольно приоткрываю губы, ведь держать рот закрытым слишком больно. А завтра будут мелкие синяки… Но это меньшее, что он может сделать со мной, это почти ласка с его стороны. Нежность.