Есть еще третий вид затруднений при переводе – пояснения или напоминания летописца по ходу изложения. Как правило, их вообще не было в данном летописном тексте, а в пояснительном переводе обойтись без них немыслимо, потому что приходится считаться с потребностями нашего современного повествования и ради ясности приближать научный перевод древнерусского текста к пересказу. Введенные нами пояснения и напоминания заключаем в квадратные скобки, это «лишние слова».

И напротив, пояснения или примечания, сделанные летописцем (их всего два), рискуют оказаться не замеченными сейчас и оттого не отраженными в переводе. Так, летописец написал, что «Симъ же, Хамъ и Афетъ, разделивше землю, и жребьи метавше и … никому же преступати…» и т. д. Тут летописец нарушил свой обычный принцип изложения – по хронологии событий: ведь братья сначала бросали жребий, а лишь потом в зависимости от выпавшего жребия разделили землю. Летописец же выделил главное и потому на первое место поставил важный результат (разделили землю), а затем в виде примечания или напоминания упомянул и способ достижения этого результата (бросание жребия).

Показательно, что в этом же рассказе летописец еще раз предпочел подобный способ изложения – начинать с главного вопреки хронологии: «И съмеси господь Богъ языкы, и раздели на 70 и на 2 языка, и расъсея по всеи земли». Как мог Бог смешать разные народы, если отметил, что перед ним один единый народ? Видимо, здесь летописец не последовательно перечислил действия Бога, а сначала назвал главное действие (смешал народы), а затем пояснил, как оно было осуществлено (разделил единый народ на 72 разных народа и рассеял их по земле). Нехронологический способ повествования (главное, а потом предшествовавшее второстепенное; обобщение, а потом частности; целое, а потом детали) был очень распространен в летописи наряду со способом хронологическим, и в переводе все это надо отражать.

Наконец, самое спорное в переводе, приближающее его к переложению древнерусского текста: надо отразить и отрицательное эмоциональное отношение летописца к вавилонскому столпу и его строителям, несколько выпятив экспрессию в лексике перевода. И тогда «помыслити» превращается в «вздумать»; «здати» – в «соорудить»; «до неба» – «аж до неба»; «свершити» – в «доделать»; «се» – в «это нехорошо»; «останокъ» – «развалины». Но тут уже вступает в дело литературный вкус переводчика.

В последующие годы, после смерти упомянутых братьев [Кия, Щека и Хорива, поляне] подвергались нападениям деревлян и иных окружающих [племен]. На них [полян], засевших в лесах на холмах тех [киевских], [случайно] наткнулись хазары. И стали хазары предлагать: «Платите нам дань». Посоветовались поляне и дали [им] от [каждого] очага [по] мечу. И понесли хазары [мечи] к своему князю и к своим старейшинам. И объявили им: «Вот собрали [какую-то] новую дань». Те же спросили у них: «Откуда [дань]?» Они же [хазары] ответили: «[Собрали в какой-то глуши] в лесах на холмах над рекой Днепровской». Те же [князь и старейшины] спросили: «[А] что [это вам] дали?» Они же [хазары, не называя] показали меч. Поняли хазарские старцы: «Князь! Зловещая [эта] дань [оружием]. Мы [ее] добыли себе [с помощью] оружия [же] односторонне [острого], называемого саблями, а у тех оружие обоюдуострое, называемое «меч». [Поэтому] те [поляне] станут [в будущем] брать дань с нас и с иных стран.

Все это сбылось. [Потому что старцы] предсказывали не по своему хотенью, а в результате Божья повеленья. Подобное [случилось и] при фараоне, египетском царе, когда привели Моисея пред [очи] фараона, и [тогда] предсказали фараоновы старейшины: «Этот [Моисей] победит египетскую землю». Что и произошло: погибли египтяне от Моисея, а [ведь] сначала у них были [евреи] в рабстве. То же самое и те [хазары]: [сначала они] управляли [другими], а после ими самими [другие] управляют. Получилось [именно] так: управляют хазарами русские князья и по сегодняшний день.

К изложенным выше принципам пояснительного перевода добавим три замечания, касающиеся данного рассказа. Во-первых, в данном рассказе больше, чем в предыдущем, многозначных слов и словосочетаний, при переводе которых необходимо конкретизировать их важнейший смысл или оттенок соответственно контексту именно этого рассказа («по сихъ же летехъ», «быти», «рещи», «они», «добрыи», «рекше», «воля», «отъ», «яко же»).

Во-вторых, некоторые древнерусские слова можно бы повторить и в русском переводе, но при этом ускользнут или исказятся их главные смысловые оттенки в данном контексте. Поэтому стараемся тоже конкретизировать их смысл («околныи», «обидети», «наити я», «седети», «от дыма», «доискатися», «смирити», «область»).

В-третьих, отдельные слова нельзя передать в той же форме в переводе и поэтому заменяем их синонимичными словами («вдати», «налезти», «володети»).

Все-таки требует краткого объяснения перевод глаголов «обидети», «наити», «смирити». В летописи слово «обидети» означало не моральную обиду, а серьезное, преимущественно физическое или материальное нападение, вторжение или преследование (ср.: «убивъ еюптянина, обидящаго евреянина» – 94, под 986 г.; «аще кто хощеть обидети брата своего, то ты помогаи, его же обидять» – 161, под 1054 г.; «изгонимъ от братья своея, обидимъ, разграбленъ» – 206–207, под 1086 г.; «избавите обидимаго» – 169, под 1068 г.).

Словосочетание «наити на кого-либо» означало нападение. Но беспредложная форма «наити я» имела, вероятно, иной смысл – «найти», «обнаружить кого-то или что-то», возможно, «наткнуться на кого-либо случайно». К сожалению, форма «наити я» в летописи употреблена только однажды – только в данном рассказе40.

Глагол «смирити» во всех основных списках «Повести временных лет» (кроме одного) употреблен по отношению к египтянам (их в будущем «смирит» Моисей). Но Моисей вовсе не умиротворял, не примирял и не делал смиренными египтян (а также не уничижал и не обуздывал их, если предположить, что вместо «смирити» здесь имелся в виду глагол «смерити»41. Моисей победил египтян, когда над его преследователями – фараоном и его войском – сомкнулось море, и таким образом египтяне погибли от Моисея. Поэтому в данном случае переводим «смирити» как «победить».