– Рассказывайте не свои предположения, а то, что видели, слышали и делали, – перебил его Мейсон. – Остальное нас не интересует.

– Я слышал, как звонил телефон, – голос свидетеля стал враждебным. – Тогда я поднялся и прислушался… И понял, что звонок слышен из соседнего дома, то есть из Колмонт-апартментс. Голос был мужской… Мужчина говорил по телефону…

– Вскоре вы услышали звук борьбы?

– Да, сэр.

– На фоне дребезжания дверного звонка?

– Да.

– А может быть, это снова звонил телефон?

– Нет, сэр. Это исключается.

– Откуда такая уверенность?

– Звук звонка был совсем другим… В нем было больше вибрации… Кроме того, интервалы между звонками были совершенно другими, более длинными… Не такими, как у телефона.

Со стороны было похоже, что этот ответ сильно разочаровал Мейсона.

– Вы можете присягнуть, что это были не телефонные звонки?

– За это я полностью ручаюсь.

– В этом вы уверены не меньше, чем во всех остальных своих показаниях?

– Да, сэр. Я абсолютно уверен.

– Знаете ли вы, сколько тогда было на часах?

– Около двух часов ночи… Точно не скажу. Через какое-то время, полностью проснувшись, я позвонил в полицию. Тогда на часах было два часа двадцать семь минут. Значит, прошло минут пятнадцать-двадцать. Повторяю, господин адвокат, за точность я не ручаюсь… Я дремал…

– Разве вам не известно, – медленно поднялся с места Мейсон, – что человеку, проживающему в апартаментах «Бейллэр», физически невозможно услышать дверной звонок в квартире В в Колмонт-апартментс?

– Почему невозможно? Я же слышал! – возразил свидетель.

– Вы имеете в виду, что слышали звук звонка. Но почему вы решили, что это был звук именно дверного звонка?

– Потому что это ясно… Я его слышал!

– Почему же вам ясно?

– Я же не глухой! Я знаю, что такое дверной звонок!..

– Разве вам до этого приходилось слышать, как звучит дверной звонок в квартире В в Колмонт-апартментс?

– Нет… Понимаете, ночь была душная и жаркая… Очень тихая… Ни ветра, ни грозы… Все окна были распахнуты…

– Прошу отвечать на вопрос. До этого вам приходилось слышать звук дверного звонка квартиры В в Колмонт-апартментс? – повторил Мейсон.

– Не помню такого случая.

– После этого вы не проверяли на практике звучание звонка у соседей?

– Нет… С чего бы это я вдруг стал проверять… Но я сразу же понял, что это был звонок у двери…

– У меня все, – улыбнулся Мейсон, кивнув в сторону присяжных.

Лукас пожелал задать свидетелю несколько дополнительных вопросов.

– Независимо от того, каково расстояние между вашими домами в футах, вы могли бы определенно сказать, можно ли услышать дверной звонок у соседей?

– Возражаю, ваша честь! – Мейсон вскочил на ноги. – Вопрос, заданный в такой форме, подсказывает ответ! Свидетель только что показал, что до этого случая никогда не слышал звука дверного звонка у соседей. Поэтому нельзя спрашивать, можно ли его услышать на таком расстоянии. Дело Высокого суда сделать подобный вывод. Поскольку мистер Крейндейлл никогда не слышал звонка в квартире Мокси, то может только предположительно высказать свое соображение по данному вопросу.

– Возражение принято, – постановил судья Маркхэм.

– Вы хорошо слышали телефонный звонок, мистер Крейндейлл? – нахмурившись, спросил Лукас.

– Да, сэр.

– Вы отчетливо его слышали?

– Совершенно отчетливо. Настолько, что в первый момент решил, что это звонит наш телефон.

– По вашему мнению, телефонный звонок сильно отличается от дверного?

– Вношу протест против наводящих вопросов! – возразил Мейсон.

– Протест принят, – сказал судья Маркхэм.

Немного подумав, Лукас нагнулся к своему помощнику и отдал какое-то распоряжение. На его лице появилась хитрая усмешка. Выпрямившись, он сказал:

– У меня все, у защиты есть еще вопросы?

– Нет, – покачал головой Мейсон.

– Объявляется перерыв, – объявил судья Маркхэм, – во время которого членов скамьи присяжных отвезут для осмотра места происшествия. В течение этого времени присяжные не должны формулировать или высказывать мнения по существу дела. Только когда дело будет полностью представлено им, они смогут приступить к составлению выводов. Присяжные не будут также дискутировать между собой и не позволят, чтобы о деле дискутировали в их присутствии. Обвиняемую следует отослать обратно в камеру.