— Все нормально. С тобой все будет хорошо. Просто дыши. — Он выходит из меня и мне становится легче, но потом снова резко проникает во внутрь. — Прости, но это так приятно. Я быстро закончу. Просто не думай об этом.

Мне становится больно. Очень-очень больно. Дэн крепко держит меня за бедра. Я не могу дернуться. Слышу, как он говорит, но не понимаю, что. Мне слишком больно.

— Пожалуйста, прекрати! Мне больно! Пожалуйста, прекрати!

Но он продолжает до тех пор, пока не раздается его крик:

— Черт, у тебя такая тугая задница!

Дэн вытаскивает член, но я продолжаю чувствовать боль. Мне не хочется смотреть на него.

Он уходит в ванную и приводит себя в порядок. Вернувшись, поднимает меня с пола, садит к себе на колени и нежно обнимает.

— Послушай, Джейн. Ты моя особенная девочка. Прости, что причинил тебе боль, но мне было так приятно, красавица. Я хотел, чтобы наш последний раз был особенным. Завтра я уеду, и ты больше никогда не увидишь меня.

— А как же школа?

Он качает головой.

— Меня не будет здесь. Но ты всегда должна хранить наш секрет. И никому не рассказывать о том особенном времени, которое мы провели вдвоем.

— Я никому не расскажу, — обещаю я.

Дэн широко улыбается. Так, что я могу пересчитать все его зубы.

— Вот и хорошо. — С этими словами он снимает меня с колен, встает и уходит.

А я думаю, что он имел в виду и увижу ли я его завтра в школе.

***

На следующий день его не было в школе.

Я не видела его ни во время ланча, ни в коридорах во время перемен.

Мне становится грустно, ведь он был моим единственным другом.

После уроков я на всякий случай захожу к секретарю, миссис Пикок. Когда я начала учиться, она сказала мне обращаться к ней по любым вопросам.

— А Дэн уехал? Навсегда?

Она недоуменно смотрит на меня.

— Дэн? Какой Дэн, милая? Ты знаешь его фамилию?

Я не знаю, поэтому качаю головой и говорю то, что знаю:

— Дэн. Он подметает в столовой после обеда.

— А, Дэн Крестмур, сторож. Прости, милая, но он больше здесь не работает. Позвонил сегодня утром и сказал, что вынужден уволиться и уехать в другой штат по семейным обстоятельствам. У него больна мать. — Она улыбается, даже не подозревая, что ее слова причиняют мне боль.

Бедный Дэн. У него заболела мама. Надеюсь, она поправится.

***

Мне совсем не нравится ходить в школу беременной. Дети дразнят меня чаще, чем раньше. Называют шлюхой и проституткой. Я пытаюсь не обращать на них внимание, но мне больно. Я и так выслушиваю эти же слова от мамы каждый день.

***

Мой живот стал просто огромным. Мама говорит, что скоро родится моя девочка. А еще она считает, что я слишком маленькая, чтобы воспитывать ребенка, поэтому ему найдут другую семью. Это называется удочерение. Мне становится грустно, но мама говорит, что так и должно быть. Я не встречалась с новой семьей, но они, наверное, милые и добрые, потому что купили маме новую машину. Тойоту «Короллу». Она голубая, как мамин любимый цвет и в ней есть кондиционер. Теперь мама всегда улыбается за рулем. Только эта улыбка почему-то не делает меня счастливой.

Глава 62

Ты была моей надеждой

Фейт

Настоящее

И Хоуп начинает рассказывать историю, которую я мечтала услышать двадцать два года.

— Ты родилась жарким июльским днем, в этой палате. Тридцатого июля.

Я прижимаю ко рту ладонь, пытаясь приглушить рыдания. Слезы застилают мне глаза, поэтому я вижу лишь очертания Хоуп. Я тяну ее за руку, вывожу из отделения и лишь потом прошу рассказать мне все, что она помнит.

Хоуп тихо садится в кресло.

Я устраиваюсь рядом.

Она берет мою ладонь в свою и смотрит на наши сцепленные руки.

А потом посвящает меня в события того дня.

— После обеда у меня начал сильно болеть живот. Мама вернулась с работы и, увидев, что простыни на кровати мокрые, отвезла меня в больницу.

— Она оставалась со мной во время родов. Сидела в кресле в противоположном конце комнаты. Мама ни разу не посмотрела на меня, но я знала, что она плачет. — Взгляд Хоуп подернут дымкой, будто она полностью ушла в воспоминания, пытаясь воссоздать каждую деталь моего рождения.

— Когда все закончилось, и доктор сказал, что это девочка, ты начала кричать. Твой плачь был тихим, но в тоже время громким, будто ты была крошечным котенком снаружи и львом внутри. И я улыбнулась, так как поняла, что ты сильная. Я не сказала этого вслух, но мысленно назвала тебя Хоуп, потому что именно это я чувствовала. Я чувствовала надежду.

— Медсестра положила тебя мне на грудь. Ты была крошечной, как куколка. Она улыбнулась мне так, будто была счастлива и огорчена одновременно, и прошептала: «Нам нельзя давать ее тебе в руки, но я думаю, что она заслуживает того, чтобы познакомиться с тобой. Пусть ваше знакомство и продлится лишь минуту».