– Да.

– Вот и скажи ему, – уверяет она. – Что ты теряешь?

– Кэти, – строго сказал папа, – не огорчай маму.

Я не удержалась. Я еще раз заглянула в кроватку.

– Почему она такая? – Я повернулась к маме и папе. – Почему у моей сестры нет носа? Почему у нее дырка между носом и губой?

Мама уже плакала, а папа сел возле нее на корточки и ласково гладил ее руку.

– Почему она такая… странная? – снова спросила я. Больше я не заглядывала в кроватку. Мне было страшно.

– Кэти, – начал папа, – вот такой она родилась. К сожалению, не всем детям везет, не все рождаются здоровыми.

– Почему?

Папа снял очки и вытер глаза.

– Потому. Теперь мы должны помочь ей. Мы покажем твою сестренку доктору, и он исправит ей лицо. Все будет хорошо. Мы…

– Перестань! – зарыдала мама. – Ничего не будет хорошо. Как мы справимся?

– У нас все получится. Мы приложим все силы, – заверил ее папа. – Кэти поможет нам, правда, дочка? – Он взглянул на меня, словно говоря: «Не стой так, подойди и обними маму».

Может, это имела в виду тетя Агнес, когда говорила о храбрости? Я подошла к маме и обхватила ее руками.

Приехал доктор. Я стояла на кухне за дверью и подслушивала.

– У нас великолепная команда специалистов по челюстно-лицевым проблемам. У них очень большой опыт в лечении детей с врожденной расщелиной нёба или губы, – говорил доктор. – Такая проблема бывает у каждого семисотого новорожденного. Мы также обратимся за консультацией к пластическому хирургу и с его помощью проведем восстановительные хирургические процедуры. После серии операций мы восстановим губу и нёбо вашей дочери.

– Когда начнем? – спросил папа.

– Еще в младенчестве. Но она должна немного подрасти, чтобы легче переносить хирургическую операцию.

– Я не понимаю, почему так получилось. Во время беременности я чувствовала себя неплохо. Много отдыхала. Что же я делала неправильно? – взмолилась мама, пытаясь найти объяснение.

– Твоей вины тут нет, – сказал ей папа.

Доктор согласился с ним.

– Причины нам неизвестны. В вашей семье были подобные случаи? Вам известно о них?

– Кажется, нет. Но я была уверена, что все делаю правильно, – твердила свое мама. – Но мне надо было сделать УЗИ. Мне надо было…

– Перестань! – Папа повысил голос. – Хватит винить себя.

– Специалисты все сделают. Я понимаю, что с этим трудно мириться, но у нас очень большой опыт в этой области. – Доктор кашлянул. Молчание затянулось, и оно показалось мне ужасным. Наконец он добавил: – Но я боюсь, что тут будет еще одна проблема. У нее может быть поврежден мозг, но в какой степени, пока мы еще не знаем.

– Поврежден мозг? – еле слышно повторила мама.

– Да. Мы проведем тесты, но она…

– Ее зовут Изабель, – сказал папа дрожащим голосом. – Нам всегда нравилось это имя.

– Изабель, да. Приятное имя. У вас ведь есть еще одна дочка, правильно? – осведомился доктор.

– Да, Кэти. А что?

– Пока ничего определенного, но вам может понадобиться помощь. Изабель будет нуждаться в постоянном внимании.

Бедная мама. Как это несправедливо. Я хочу ей помогать. Позвольте мне это делать.

– Все будет нормально, – ласково сказал ей папа. – Мы вместе будем ее растить.

Я услышала, как доктор поднялся со стула и стал прощаться. Я отскочила от двери и побежала наверх.

Мама не пришла ко мне, чтобы сказать «спокойной ночи», как делала это всегда. Вместо нее пришел папа. Моя спальня показалась мне темной и холодной. Я чувствовала себя очень одинокой, когда слышала его тяжелые шаги, удалявшиеся от меня.

Я загляделась на фото Сэма в серебряной рамке. Он в белой хлопковой рубашке, которую я купила ему ко дню рождения, солнцезащитные очки надо лбом. Сэм настоящий красавец, и он знает это. Его лицо очень симметрично, кроме одной ноздри, – она чуть меньше другой. Сэм винит в этом мать, которая курила во время своей беременности. «Как только отец отлучался из дома, она дымила как паровоз. Цигарка в одной руке, водка в другой». Еще он переживает из-за того, что лысеет – линия волос на лбу постепенно отступает. Но я утешаю его, говоря что высокий лоб придает ему большую значительность. Даже благородство. По его словам, из-за этого он все больше становился похож на своего отца, особенно если сильно взъерошит свою шевелюру.

Я так и не сказала ему про Беллс. Отложила это на неделю. И вот завтра ее поезд прибывает в Паддингтон. Не знаю, почему мне кажется, что проблема рассосется сама собой, если не говорить о ней.

Звонит телефон – это папа. Они уезжают на следующий день. «У кого вы остановитесь во Франции?» – спрашиваю я.

– Нас пригласили Уолтеры.

Фамилия ничего мне не говорит.

– Кто это?

– Давнишние друзья. Мы когда-то вместе работали в Сотбис.

– Я их не помню.

– Она уехали во Францию, когда тебе было года два. – Папа быстро меняет тему. – У тебя есть номер моего мобильного.