— Ты ведь знаешь, на Земле я числюсь супругой Айта, по паспорту. А наше бракосочетание с тату можно провести только на Орионе, у Великого Камня. — сказала я Алу, когда он очередной раз спросил насчёт супружества.

— Как только мы соберем народ, мы отправимся на Орион. Восстановим планету, обручимся. — он нежно потерся щекой о мою ладонь. Я ничего не ответила, я просто при помощи своих способностей притянула к себе чашку чая.

От лица Айта:

— В смысле брак? — спросил я у Эмилии.

— Ну.. Я хочу, чтобы мы обручились. — я отвернулся от неё спиной, держась за голову.

— Ты ведь знаешь, мы не можем, пока Великий Камень там, это невозможно. — выкрутился я. На самом деле, единственная, кого я хочу видеть у Камня, это — Руби. А потом нянчить от неё детей. Не в коем случае не детей от Эмилии.

— Мы вернёмся туда, и обручимся. — сказала Эмилия. А сотворил то ли ошибку, то ли правильный выбор:

— Нет. — Глаза Эмилии расширились:

— Что значит нет? Мы ведь…

— Успокойся! Мы не обручимся. Это невозможно. Я принц, ты торговка. Невозможно! — я вспылил, но что-то мне подсказывало, что так надо. Я услышал всхлип сзади и обернулся. Она плачет. Настолько сильно ухватилась за трон и богатство, что убить меня готова.

— Это потому что ты любишь Руби! Я вижу, как ты на неё смотришь! — крикнула она и я быстро вышел из её комнаты и столкнулся с кем-то. Я застыл, потому что Руби лежала на полу, смотря на меня красными глазами. Опять плакала, несчастна с Аланом, наверное. Я подал ей руку и она безмолвно встала, хватаясь своей ледяной рукой за мою, словно за спасательный круг.

— Извини, ты не ушиблась? — спросил я нежно, готов утопиться в бушующей зелени её глаз, я не отпустил её руку, а она и не сопротивлялась. Она не ответила, просто смотрела на меня, а сердце предательски щемило. Вот она, так рядом, что я чувствую её запах, запах розы и юного тела. Её нижняя губа дрожала. Она обняла меня и я сам не ведая чего, переместился вместе с ней на то самое озеро, где мы были в самом начале. Я сказал, смотря в её глаза, словно ожидающие чего-то:

— Нам нужно поговорить. — она тяжело дышала, словно после бега. Она прошептала своими сочными, как спелые вишни, губами:

— Да. — но я не мог ничего сказать, и она тоже, тогда я просто поцеловал её, не ведая, что творю. А она таяла в моих руках, привставая на цыпочки, чтобы я не наклонялся. Этот ангел ниже меня, и это так замечательно. Она нежная, хрупкая, добрая. Не такая, как стервозная высокая Эмилия, желающая только денег. По щеке Руби прокатилась слеза, я нежно стер её и прижал Руби к себе. Как давно мне хотелось это сделать, и я решился:

— Знаешь, я не люблю Эмилию, я люблю только тебя. Причём давно и сильно. Руби, просто меня, пожалуйста, я был не прав, я был дураком. Мне нужна только ты, моя Рубиниана. Никто другой. — я взглянул в её глаза, полны слез радости. На губах её застыла искренная улыбка, счастливая улыбка. Она сказала своим мелодичным голосом, и сердце заныло, так сильно хотел услышать родные ноты:

— Я люблю тебя, Айт. Но… Как же Алан, Эмилия? Мы не можем их бросить. Это… Неправильно. — улыбка сползла с её глаз, она вытерла слёзы и отпустила мою руку.

— Мы их бросим. Они не приносят нам счастья. Нам нужны только мы. Никто другой.

От лица Руби:

Сердце больше не болело, мы с Айтом сидели у озёра, говорили, как любим друг друга, обнимались, и я забыла обо всем на свете. Я хотела быть только здесь и сейчас. Но вечером счастью пришёл конец, нам пришлось вернуться домой. Айт переместил меня ко мне, а сам переместился к себе. Потом я вышла из комнаты вниз, чтобы поесть. И услышала то, от чего моё сердце разбилось на тысячи кусочков:

— Ты не можешь меня бросить, я беременна! — я посмотрела на шокированного Айта, на счастливую Эмилию, победно улыбающиюся, и села на диван, ибо ноги подкосились. Не может быть. Не может быть!!! После всего этого, когда казалось хорошо и я счастлива, все закончилось?

Я побежала в свою комнату, наплевав на манеры.

Опять пролежала в депрессии несколько дней. Алан понял, что мне не все равно, что у них будет ребёнок. Но он точно понял, что это гарантия, что я останусь с ним навсегда. Он изретка вытаскивал меня на двор, в кино, на море. Но боль душевная не давала мне радоваться всему этому. Ни чайки, кружащие над морем, ни комедии в кинотеатре, ни чудесные заросли кустарников и цветов не радовали глаз. Все словно стало серым, бесцветным. Все потеряло свой шарм и запахи.

Даже через месяц я не смирилась. К тому времени напротив нас купили дом орионы, прибывшие по нашей просьбе, но даже это не порадовало моё сердце. Я похудела, а Вендол и Галиция со своими детьми ещё сильнее нагнетали обстановку.

— Руби! Все ведь хорошо, перестань. — сказал Алан. А я посмотрела в его глаза, которые уже не приносили мне счастья, а руки, держащие мои, стали раздражающими.

— Ал… — я закрыла глаза. — Уйди. Я хочу побыть одна. — он посмотрел на меня жалким взглядом.