Но лишь с приходом христианства, Всевышний окончательно закрепил свои права за миром людей, выжигая языческую скверну из их сердец и наполняя душу новой верой. Именно тогда за маской озлобленных демонов были окончательно похоронены мятежные ангелы, потерявшие последнюю крупицу человеческой любви и ставшие олицетворением всей гнуси мира.

Эта догадка была такой стремительной, что Аврора едва не захлебнулась от восторга, благо вовремя опомнилась, склонившись перед этой пугающей троицей в глубоком поклоне.

– Владыки, – проговорила девушка, потупив янтарный взгляд. – Прошу вас, – она легким движением указала на высокую дверь, откуда доносились звуки оживленного разговора и смех.

Войдя внутрь, Аврора застыла в удивлении от представшей перед взором картины, девушка даже не думала, что ее Повелитель умеет смеяться. За время, проведенное в его резиденции, ей ни разу не приходилось видеть на его лице такую искреннюю улыбку, буквально озаряющую своим светом мрак этих подземелий. А теперь – вот она: такая лучезарная и открытая, что даже ямочки на щеках заиграли.

Столько невинности и детской непосредственности, которая в одночасье была омрачена появлением новых гостей.

– Что же ты замолчал? – достаточно высокомерно проговорил Мамон, глядя на Асмодея. Видимо грехи оставляли такую же печать на их покровителях, как и на растлённых грешниках. – Нам тоже интересно, что такого мог рассказать Азазель, что ты заливаешься точно маленький ребенок.

– Едва ли твоего скупого юмора хватит на то, чтобы понять смысл остроты, – вставая против него, произнес хозяин обители, сделав особый упор на слове «скупой». Будучи на голову выше своего оппонента, Асмодей выглядел действительно устрашающе, Мамон даже сделал несколько шагов назад.

– Вы не напомните мне, почему пять веков назад мы решили прекратить подобные сборища? – саркастично произнес Астарот, усаживаясь на кресло возле игрального стола, чтобы лучше видеть разыгрываемую перед ним комедию.

– Я просто рассказывал историю о том, какой конфуз произошел в моей епархии во время проведения экспериментальной пытки над одной из душ, – вставая между вечными противниками, произнес Азазель, пытаясь как-то разрядить обстановку.

– Вечер обещает быть веселым, – равнодушно произнес Левиафан, садясь подле Вельзевула. Воспользовавшись паузой, Аврора позволила себе подать им немного знаменитой настойки, чтобы переместить их мысли в иное русло.

– Остался только один, – ухмыльнулся Вельзевул, обведя взглядом присутствующих.

– Абаддон… – потянул Асмодей.

– Вот вроде князь тьмы, а собирается так же долго, как кисейная барышня, – усмехнулся Левиафан.

Услышав топот копыт, Аврора мышкой выскользнула за дверь, в мгновение ока оказавшись у парадного входа. Как раз вовремя! У ворот, восседая на двурогом кошмаре с огненной гривой, переливающейся при свете факелов, остановился демон войны и олицетворение гнева. Встав на дыбы, заключенное в броню животное ударило копытами о каменные плиты, высекая десятки искр. Казалось, что даже из под ног у него вырывалось пламя, а из ноздрей клубы дыма. Это был истинный конь преисподней: злобный и неистовый, не шедший ни в какое сравнение с теми полудохлыми клячами, которых она видела до сих пор.

Впрочем, примечательным был и его хозяин, который был единственным, кто пришел на званый ужин с двуручным мечом наперевес. Причем меч этот был самым настоящим произведением кузнечного искусства: рукоять была выкована в форме козлиной головы из червленой стали; лезвие, слегка зауженное у основания, напоминая «талию» песочных часов, украшали светящиеся под луной символы, а на эфесе серебрилась демоническая филигрань. Все детали были выполнены с величайшей скрупулёзностью и знанием. Было на что засмотреться. Его демонического лица, скрытого за рогатым шлемом, девушка не видела, но и внешний облик, переступив порог, он не изменил. Так и остался в массивных рыцарских доспехах, состоящих из цельного нагрудника, черного, как вороново крыло. Наплечники и наколенники ему заменяли человеческие черепа, а точнее их передняя часть, впаянная в сталь, плечи укрывал тяжелый лиловый плащ, а пояс оплетал кушак в тон. Сняв на ходу шлем, он тряхнул головой, чтобы оправить выбившиеся волосы цвета сияющей луны, которые, сливаясь с белоснежной кожей, делали его похожим на восставшего из могилы призрака. Правильные черты лица напоминали античное изваяние, застывшее в мраморе, но глаза, фиалкового цвета, были живыми, пронзительными.

– Владыка, – Аврора склонилась перед ним в глубоком поклоне. – Все уже собрались.

Однако, вопреки ее ожиданиям, демон не прошел в общую залу, а остался стоять недвижно, возвышаясь над ней будто скала. Всеми фибрами души она ощущала его взгляд, тяжелый и оценочный. Вновь она почувствовала себя загнанной дичью на аукционе. От стыда даже захотелось прикрыться. Боясь поднять на него глаза, она сверлила взглядом аметистовый перстень, занявший указательный палец. Его сияние будто гипнотизировало, заставляло всматриваться в каждую грань, на миг ей даже показалось, что внутри перстня она уловила некое движение, но убедиться в своей догадке девушка не успела.

Достаточно бесцеремонно ухватив несчастную за подбородок, Абаддон притянул ее к себе, заглядывая в янтарные глаза, наполнившиеся страхом. В то мгновение их будто окутал холод и аромат морозной свежести, какой ощущаешь каждый раз, прогуливаясь по заснеженному лесу. Ощущение никак не вязалась с окружающей атмосферой. Стихией демонов был огонь, а здесь витала леденящая душу стужа.

– Так это тебя Асмодей увел у меня из под носа, да еще имел наглость несколько лет выставлять на всеобщее обозрение на невольничьем рынке?