— Ты сказал: через неделю я пойму, что ты - лучший мужчина в моей жизни. Я уже поняла это.

Регина осторожно прижалась к спине солнцедальца и обняла его за пояс.

— Я сказал не так…– глухо отозвался царь.

— Всё равно - ты лучший,– женщина потёрлась щекой о спину Солнцеяра.– Мне кажется, я… я… Я ни к кому не испытывала таких сильных чувств.

— Боишься сказать «люблю»,– с толикой горечи усмехнулся мужчина.

— Боюсь,– честно призналась Редж.– Очень.

Солнцедалец чуть повернул голову:

— Почему?

— Мои отношения с мужчинами - сплошная катастрофа. Дэниела убила моя мать, от Леопольда меня мутило, Джефферсон оказался подлецом, Грэм - марионетка, ты… С тобой тоже в прошлый раз ничего не вышло.

— Да, пожалуй, на фоне этих мужчин, я действительно лучший,– солнцедалец, наконец, расцепил руки и повернулся к Королеве.– Что было нужно от тебя Джефферсону?

Регина тяжело вздохнула, уткнувшись лбом в грудь Солнцеяра. Скрывать правду и дальше - было опасным безумием.

— Он шантажировал меня,– прошептала женщина.– Но я не поддалась, поэтому… ты видел то, что видел.

— Шантажировал? Чем?

— Помнишь, ты обещал мне простить всё, что было до сегодняшнего дня?

— Боги Тьмы…– выдохнул Солнцедалец, сжав пальцы в кулаки так, что костяшки побелели.– Он - та ошибка, о которой ты говорила?!

Регина молчала, не поднимая головы. Она просто боялась взглянуть на мужчину и увидеть в его глазах презрение или нечто похожее.

— Это в тот день, когда ты не ночевала дома, а Генри забирал из школы Фред?– каменным голосом спросил царь.

Порывисто вздохнув, женщина медленно кивнула.

— И как часто ты… кх… повторяла эту ошибку?– цедя сквозь зубы, поинтересовался Солнцеяр.

Регина неуверенно посмотрела на мужчину:

— Что?..

— Отец Генри - он, да?!

— Подожди… ты решил, что мы с Джефферсоном… Да ты что?!.. Это был единственный раз за 27 лет в Сторибруке… и вообще - после Лукоморья!.. Это было какое-то помутнение рассудка на фоне невыносимого однообразия и безысходности жизни здесь…

Солнцеяр подозрительно сощурил глаза:

— Для человека, уставшего от однообразия, ты поразительно долго сопротивлялась мне.

— На что ты намекаешь?– насторожилась Редж.

— Никаких намёков, констатация факта. А кто тогда биологический отец Генри?

Вопрос мужчины показался Королеве неуместным и даже обидным. Конечно, она могла бы рассказать, что Генри усыновлён - и всё бы стало проще, но Миллс не надо было проще, она нуждалась в полном доверии.

— Какое это имеет значение?– довольно сухо спросила она.– Родители ребёнка - те, кто растили и воспитывали, кто были рядом в трудную минуту и в минуту радости, кто через силу и усталость занимались им… У Генри только один родитель - я. А если кто-то ещё будет претендовать - пожалеет!.. И кто будет докапываться до правды - тоже.

— И у тебя, правда, нет никаких чувств к отцу Генри?

— Такая же правда, как твоя любовь ко мне!

— Ты сомневаешься?!– вспыхнул мужчина.

— Нет, в твоей любви я не сомневаюсь… Сомневаюсь в своём положительном ответе тебе,– тихо проронила Королева.– Не придётся ли мне потом об этом жалеть?

Чуть усмехнувшись, Солнцеяр иронично покачал головой:

— Думаешь, мне не страшно? Красивая, умная, властная, независимая… Любой мужчина чувствует себя рядом с тобой неуверенно!

— Отчего же всегда такой самоуверенный ты?!

— Чтобы в нашей паре тебе не приходилось чувствовать себя мужчиной.

Регина печально вздохнула. Да, это было правдой - порой она ощущала себя более мужчиной, чем окружающие её представители противоположного пола. Даже Грэм при всех его шерифских регалиях и атрибутах был для неё всего лишь «мальчиком с пушкой».

— О!.. В нашей паре ты без конца напоминаешь мне, что я - женщина! Иногда до такой степени, что мне начинает казаться: женщиной быть неприлично!

На губах царя, наконец, появилось подобие добродушной улыбки.

— Я знаю, мужчины и женщины равны… Шахерезада неустанно внушала мне это. Но я слишком боюсь потерять тебя, поэтому хочу обуздать.

— Ох, горе-кабальеро… это кобылицу, ну, или единорога, можно обуздать, а женщину… её надо просто любить.

— Тебя любить не просто.

— Не цепляйся к словам!

— Тогда буду цепляться к тебе!– солнцедалец сгрёб Королеву в объятья.– Всю жизнь… сколько бы судьба не отмерила нам.