– Да, можно сказать, никакой не было. Отец ее умер. Мать содержит небольшой ресторанчик, скорее закусочную. До Индианаполиса от них около пятидесяти миль, так что от всяких там кинотеатров, дискотек далеко. Она накрывала в ресторанчике столы, мыла посуду, в общем, помогала матери. Такое монотонное существование ее ужасно удручало. Все интересные парни покинули это место, перебрались в большие города, а оставшиеся вообще ничего не стоили, в них не было ни души, ни сердца, ни страстей.

– Она, несомненно, произвела на вас глубокое впечатление?

– Почему вы так думаете? – обиделся Эддисон.

– Потому что вы запомнили ее слова: «Ни души, ни страстей».

Эддисон умолк.

– Сколько ей лет? – спросил Мейсон.

– Восемнадцать.

– Это точно?

– Откуда мне знать? Я только предполагаю.

– Вы, может, видели ее водительские права.

– Нет. Проклятье, Мейсон, я не могу так запросто определить возраст женщины. Ей могло быть от шестнадцати до двадцати пяти.

– Ну ладно, – согласился Мейсон. – И что было потом?

– Она чистосердечно призналась мне, что решила выйти в большой мир… Решила сама найти там свое место, устроиться на работу и стать независимой. А уже устроившись, она напишет письмо матери и все ей расскажет.

– Она не упоминала имя своей матери?

– Да она не так уж много успела мне рассказать. Понимаете, мы ехали недолго, около двадцати миль, я больше думал о том, как помочь, чтобы она не пропала в Нью-Йорке.

– Она что, уже просила о помощи?

– Она сказала, что денег у нее немного и что никаких конкретных планов у нее нет. Понимаете, Мейсон, это просто потрясло меня. Я испугался. Представьте сами, молоденькая девушка приезжает в чужой город и не знает, где проведет ночь, денег нет, знакомых нет.

– И вы дали ей денег?

– Дело было не только в этом, – сказал Эддисон. – Нужно было найти комнату в приличном отеле. Вы понимаете, Мейсон, теперь не так просто войти в отель и получить номер. Во-первых, приличные отели очень неохотно пускают одиноких молодых женщин, когда о них ничего не известно. И, во-вторых, отели переполнены. Получить приличный номер прямо-таки невозможно.

– И что вы сделали?

– Я позвонил своему другу – управляющему отелем «Рокевэй». Сказал, что нужна комната для молодой женщины, Вероники Дэйл, и что я хочу, чтобы все было как следует, и он заверил меня, что лично проследит, чтобы моя знакомая не испытывала никаких неудобств. Конечно, я сказал, что ручаюсь за нее.

– И что потом?

– Я довез ее до «Рокевэя», проследил, чтобы она зарегистрировалась и получила ключ. Понимаете, Мейсон, в большинстве этих отелей всегда найдутся один-два свободных номера. Их держат на всякий случай.

– И что дальше?

– Дальше я поехал домой со спокойной душой, ибо сделал все, что мог.

– А потом узнали, что она арестована за бродяжничество?

– Да.

– Как это было?

– Утром мне позвонила тюремная надзирательница, сказала, что Вероника попала в тюрьму, но не захотела будить меня звонком среди ночи. Понимаете, прелестная девушка провела ночь в тюрьме только потому, что из деликатности…

– Как она узнала, кто вы, ваш адрес и ваш телефон? Вы дали ей свою визитную карточку?

– Честно говоря, не давал. Сознаюсь, что человек такого положения, как я, должен быть достаточно осторожным. Но она могла увидеть мои координаты на карточке лобового стекла.

– Когда вы узнали о ее аресте?

– Непосредственно перед тем, как позвонить вам.

– Понятно, – заключил Мейсон. – И стало быть, вы ее с тех пор не видели?

– Как же не видел? Я ведь взял ее на работу. Как только вы сообщили, что она вернулась в отель, я сразу же позвонил ей.

– Об этом вы мне не сказали…

– Так я вообще больше не говорил с вами.

– Я имею в виду ваше намерение взять ее на работу.

– Проклятье, мистер Мейсон, разве я обязан вам обо всем докладывать?

– Иногда в общении с адвокатом это не мешает.

– Слушайте, Мейсон, вы говорите так, будто она…

– Похоже, что у вас могут быть из-за нее неприятности.

– Не говорите так. Она прекрасная, непорочная девочка.

– А шантаж, насколько я понимаю, просто случайное совпадение? – заметил Мейсон.

– Да, чисто случайное, – подчеркнул Эддисон. – О шантаже ведь я еще и не упомянул.

– Ну пора упомянуть, я жду этого.

– Значит, так, – сказал Эддисон, – я вел с ней искренний отеческий разговор. Я сказал ей, что молодой девушке не следует одной совершать прогулки в вечернее и ночное время. Я сказал, что не хочу запугивать ее, но сейчас развелось столько преступников, всяких там сексуальных убийц-маньяков, что надо быть осторожной. Потом я послал ее в отдел кадров.

– Вы дали ей работу?