Вздохнув, психолог отправился за свой стол и, сев на стул, жестом пригласил меня сесть, напротив.

– Некоторые люди так ранимы, но ничего страшного он все равно придет, и я смогу извиниться.

– Да мне в общем то плевать, – ответил я ему, – это ведь вы заставляете людей страдать бессонницей?

– С чего вы взяли?

– Друг рассказал, говорит ваш препарат действительно работает, глаз не сомкнуть.

– Препарат? О, это не совсем так и я не заставляю людей страдать бессонницей, я наоборот даю им возможность не спать. Представляете сколько возможностей открывается перед вами, когда вам не нужно спать?

– Если ты умираешь в течении недели, то перед вами открывается только гроб.

– О, они не следуют всем моим предписаниям, из-за чего их тело не выдерживает, а точнее их жизненные силы полностью истощаются.

– Что за бред вы несете?

– Скажите, вы верите в судьбу, в бессмертность души?

– Я верю, что сорок пятый калибр способен утихомирить даже тех, кто уверен, что он бессмертен.

– Похоже ваше стихия, это разрушение, я ведь прав?

– Как вам будет угодно.

– Вы страдаете от потерь и ненавидите этот мир.

– Я сюда не на сеанс пришел, мне нужно знать, что за препарат вы даете людям из-за, которого они умирают.

– Я не даю им никакого препарата и ни в коем случае не пытаюсь никого убить, я даю им лишь подписать это, – доктор достал из стола договор и положил его передо мной.

– Что это?

– Договор, в соответствии с которым я забираю сон моих клиентов, и они полностью освобождаются от него.

– Что за бред?

– Там все написано.

Я встал со стула, и обойдя стол, подошел к психологу. Он вскочил на ноги, и я, схватив его за грудки, с силой толкнул в стоявший позади шкаф. Прижав к нему психолога, я спросил:

– Ты думаешь, это весело, когда люди умирают, да?

– Нет, мне не выгодно, чтобы они умирали, наоборот, мне важно, чтобы они оставались живы и отдавали мне энергию сна, но они не выполняют простого условия. Им всего лишь нужно медитировать в соответствии с инструкцией в течении часа каждый день, чтобы восстанавливать жизненные силы.

– Смотри сюда, – я достал пистолет и приставил его к виску психолога, – этот тот самый сорок пятый калибр, о котором я говорил. Скажи, ты считаешь себя бессмертным?

– Нет, конечно нет.

– Спрашиваю в последний раз, что за препарат ты даешь этим людям?

– Повторяю еще раз, это не препарат – это договор, и он не убивает людей, они сами убивают себя.

Я уже готов был нажать на курок, но дверь в кабинет открылась, и конечно же, это была Сара.

– Я так и знала, опустите пистолет, сэр, – сказала она, наставив на меня свой ствол.

– Черт возьми, я ведь сказал ждать в машине.

– Опустите пистолет, сэр, прошу.

– Мы еще не закончили, – я еле сдержался, чтобы не выбить этому подонку пару зубов, пока убирал свое оружие. – Теперь ты довольна? – спросил я у Сары.

– Прошу прошение за этот инцидент, – обратилась она к психологу.

– Ничего страшного, я понимаю, что гложет этого мужчину.

– Поверь, скоро тебя не будет волновать, что гложет других, ты будешь значительно больше переживать, как бы не уронить мыло в душе.

12:02, 22 мая, среда, Кристофер Бейтс

Я ворвался в отделение с сильным желанием сломать что-то. Пока мы ехали назад, я не проронил ни слова, потому что мне очень хотелось наорать на Сару. Единственный способ сдерживать себя в такой ситуации – это просто молчать.

Ворвавшись в свой тесный кабинет, я взвалился на стул и, достав сигареты, прикурил, кинув зажигалку на стол.

– Сэр, я думаю вам не стоит курить в кабинете, – сказала Сара войдя внутрь.

– А я думаю, тебе не стоит лезть под горячую руку девочка.

– Понимаю, вы возможно расстроены и…

– Нет, ты не понимаешь. Я всю жизнь отдал этой работе и каждый раз мне приходится пройти через настоящий ад, прежде чем прижать одного несчастного преступника. Пока мы будем искать доказательства и пытаться понять, что это за наркотик, и почему мы не можем его обнаружить, погибнут еще люди. Возможно, это правосудие, но точно не справедливость.

– А что если вы не правы? Подумайте об этом хоть на секунду.

– Убийства – это не тот случай, когда можно посидеть и немного подумать, – черт, я уже потерял самого дорогого мне человека из-за этого, и это продолжает происходить снова и снова.