• во-первых, технология нейтральна по отношению к обществу и человеку;

• во-вторых, технология вариативна в путях своего развития.

Поэтому очень важно фокус социальных исследований перенести с анализа условий ускорения технологического развития и его социальных последствий на рассмотрение социальных альтернатив и роли, которую играет или может сыграть определенная технология в их осуществлении. Важно также в рамках обществоведческих исследований выявить те социальные силы, которые определяют выбор технологического развития.

Таким образом, ставится вопрос о необходимости развития соответствующих структур гражданского общества, способных оказывать непосредственное влияние на принятие государственных решений. Появились концепции «участия общественности» в контроле научно-технического развития.

Так, в рамках леволиберального направления политических исследований информационного общества (И. Иллич. П. Гудмен. Р. Хейлброннер, М. Енике) выдвигается идея о необходимости создания «общества гуманного постиндустриализма». Это должен быть альтернативный вариант по отношению к негативным проявлениям современного «супериндустриализма»: гигантомания, военная экспансия, разрушение окружающей среды. Современное государство не способно на качественные изменения в силу «окостенения власти» и «институционального склероза» (парламентская система стара и статична), поэтому необходима «третья управляющая инстанция» – альтернативные гражданские инициативы.

Бесспорно, мировая цивилизация столкнулась сейчас с большими проблемами, вызванными технологическим прогрессом. Появление новых, опасных в том или ином смысле технологий (включая биотехнологии) заставило усомниться в необходимости дальнейшего технологического развития. Сложность проблемы определяется, с одной стороны, необходимостью признания первостепенной важности технологий для развития общества, а с другой стороны, необходимостью признания «центрального значения общественных отношений, определяющих направление ее развития, и социальных последствий этого развития. Только таким путем можно избежать как технологического детерминизма, так и недооценки роли технологического развития» [Badham, 1986, p. 7].

Развитие технологий во многом определяется той «социальной системой поддержки» (Д. Белл), в которой она функционирует. Поэтому кризисные ситуации в социально-политической и экономической сферах жизнедеятельности общества относительно мало зависят от технологического фактора, а главная причина их возникновения кроется в недостаточной проработанности механизмов принятия решений касательно тех или иных моделей технологического развития.

Р. Арон отмечает заслугу К. Маркса в понимании того факта, что развитие производительных сил в условиях капитализма требует новых критериев в определении характера общества. По мнению французского социолога, особенность индустриального общества – в технологическом прогрессе, благодаря чему общество в состоянии постепенно смягчить не только различия социального положения, но и различия в доходах и образе жизни.

Фактически тенденции, обозначившиеся в эпоху индустриального общества, нашли свое продолжение и в современном развитии информационного общества. Если рассмотреть новые технологии с социальной точки зрения, то их развитие сделало возможным повышение жизненного уровня, продолжительности жизни, освобождение от физически тяжелых и неприятных работ: «голодный, холодный, больной – не может быть самим собой. Поэтому технология может рассматриваться как освободитель» [Niel, 1986, p. 336]. Расхожим также является утверждение, что технология разбудила интеллект (Дж. Фурастье, Л. Арманд), поскольку способность изобретать, творить становится важнейшей основой трудовой деятельности.

В связи с этим важно понять механизмы влияния информационных технологий на демократические ценности современного общества. Еще в XIX в. А. Токвиль выявил присущую всем современным обществам тенденцию к демократизации. В настоящее время информационные технологии существенно влияют на практику демократии, изменяя взаимоотношения государства и граждан. Фактически можно говорить о наступлении эпохи «компьютеризированной политики» [Батурин, 1991, с. 33].

Наиболее верной представляется точка зрения ряда наших политологов (например, А. И. Ракитова), что технологию любого рода можно понять только в связи с социальной структурой, в рамках которой происходит ее использование. Поэтому можно говорить о феномене «технологической культуры», которая, с одной стороны, влияет на формирование социально-политической сферы власти, а с другой стороны – сама определяется уровнем развития демократических институтов в практике социальной жизни. Если в развитых странах политические системы способны воспринять технологические инновации без отказа от основополагающих традиций и политических институтов, то в развивающихся странах информационные технологии могут лишь усилить авторитарные режимы, создавая необходимые условия для контроля за гражданами.

«Технологическая культура» – это производная от политической культуры общества, поэтому степень и качество использования информационных технологий свидетельствуют о характере политической системы того или иного государства. В последнее время много говорится о расширении участия граждан в общественном управлении благодаря интерактивной компьютерной связи, т. е. возник вопрос о перераспределении властных полномочий между представительной и прямой формами демократии.

Рассматриваются возможности электронного расширения прямой демократии. Основные положения концепции «демократии участия» сводятся к следующим:

• правительство граждан должно заменить правительство профессионалов;

• прямая демократия становится альтернативой представительной форме власти;

• прямое самоуправление приходит на смену власти бюрократов.

Информационные технологии выступают как средство децентрализации, демократизации и обеспечения прав граждан. С их помощью становится возможным: