О господи! Ничего не понимаю. Ведь тогда он хотел, чтобы я стала его сабой. Я хмурюсь еще сильнее.

— Чувства, которые я испытываю к тебе, совсем не такие, как те, какие я когда-либо испытывал к Элене, — говорит он, как бы объясняя ситуацию.

— Когда ты это понял?

Он пожимает плечами.

— По иронии судьбы, именно Элена подсказала мне это. Она и велела мне лететь в Джорджию.

Так и знала! Я поняла это в Саванне.

Озадаченно смотрю на него. Как все это понимать? Может, она на моей стороне и беспокоится лишь о том, чтобы я его не обидела. Мысль болезненная. Я никогда не стану его обижать. Она права, его и так много обижали.

Может, она не такая и плохая. Я мотаю головой. Нет, я не желаю оправдывать их отношения. Я их не одобряю. Да, да, не одобряю. Что бы Кристиан ни говорил, эта отвратительная особа набросилась на беззащитного подростка и похитила у него юные годы.

— Ты желал ее? Когда был подростком?

— Да.

Ох.

— Она очень многому меня научила. Например, научила верить в себя.

Ох.

— Но ведь она избивала тебя.

— Да, верно, — с нежной улыбкой соглашается он.

— И тебе нравилось?

— В то время да.

— Настолько нравилось, что тебе захотелось делать то же с другими?

Его глаза раскрылись еще шире и посерьезнели.

— Да.

— Она помогала тебе в этом?

— Да.

— Была твоей сабой?

— Да.

Ни фига себе…

— И ты рассчитываешь, что я стану лучше к ней относиться? — В моем голосе звучит горечь.

— Нет. Хотя тогда моя жизнь была бы намного проще, — устало говорит он. — Я понимаю твою неготовность к общению.

— Неготовность? Господи, Кристиан, будь это твой сын, что бы ты чувствовал?

Он озадаченно смотрит на меня, как будто не понимает вопроса. Хмурится.

— Анастейша, это был и мой выбор. Меня никто не заставлял.

Тут уж мне и возразить нечего.

— Кто такой Линк?

— Ее бывший муж.

— Линкольн Тимбер?

— Он самый, — ухмыляется Кристиан.

— А Айзек?

— Ее нынешний сабмиссив.

Ну и ну.

— Ему лет двадцать пять. Знаешь, такой послушный барашек, — быстро добавляет он, правильно истолковав мою гримасу отвращения.

— Твой ровесник, — цежу я сквозь зубы.

— Слушай, Анастейша, как я уже говорил ей, она — часть моего прошлого. Ты — мое будущее. Пожалуйста, не позволяй ей встать между нами. Честно тебе признаюсь: мне уже надоело говорить на эту тему. Мне надо работать. — Он встает и смотрит на меня. — Выбрось это из головы. Прошу тебя.

Я упрямо гляжу на него.

— Да, чуть не забыл, — добавляет он. — Твоя машина прибыла на день раньше. Она в гараже. Ключ у Тейлора.

Э-ге-ге… «Сааб»?

— Завтра можно поехать?

— Нет.

— Почему?

— Сама знаешь. И вот что еще. Если ты соберешься выйти из офиса, дай мне знать. Вчера там был Сойер, наблюдал за тобой. Похоже, я вообще не могу тебе доверять.

Он хмурится, а я чувствую себя провинившимся ребенком — опять. В другой раз я бы поспорила с ним, но сейчас он взвинчен из-за разговора об Элене, и я не хочу доводить его до крайности. Тем не менее не могу удержаться от язвительного замечания:

— Я тоже не могу тебе доверять. Мог бы предупредить, что за мной наблюдал Сойер.

— Ты и тут лезешь в драку? — огрызается он.

— Я и не знала, что мы деремся. Думала, мы разговариваем, — недовольно бормочу я.

Он закрывает глаза, словно пытается сдержать гнев. Я сглатываю и с тревогой наблюдаю за ним. Я не знаю, что будет дальше.

— Мне надо работать, — спокойно сообщает Кристиан и с этими словами выходит из комнаты.

Я делаю шумный выдох. Я и не замечала, что затаила дыхание. Падаю на кровать и лежу, уставившись в потолок.

Сможем ли мы когда-нибудь нормально разговаривать, не пускаясь в споры? Как это утомительно.

Просто мы пока еще недостаточно хорошо знаем друг друга. Хочу ли я перебраться к нему? Я даже не знаю, могу ли я предложить ему чашку чая или кофе, когда он работает. Могу ли я вообще ему мешать? Я плохо представляю, что ему нравится, а что нет.

Ему явно надоела вся эта история с Эленой — он прав, я должна что-то решить. Успокоиться. Что ж, он хотя бы не ждет от меня, что мы подружимся. И я надеюсь, что теперь она не будет приставать ко мне с предложениями о встрече.

Встаю с кровати и подхожу к окну. Отпираю балконную дверь и подхожу к стеклянному релингу. Он прозрачный, и это меня немного нервирует, ведь здесь так высоко. Воздух прохладный и свежий.