– Попробую. Только прошу учесть, что многие моменты – секретны, и говорить о них я буду с большими ограничениями.

– Ну, вы говорите с председателем комиссии партийного контроля Центрального Комитета.

– Если я получу прямое указание моего руководства, и не иначе. Дело еще не кончено.

– Тогда – насколько можно на сегодняшний день.

– Преступная группа появилась в городе не случайно. Где-то и кто-то – для простоты опустим – разработал план создания перевалочной базы. Имелось в виду транспортировка наркотиков от оптовых поставщиков с юга к оптовым покупателям центра. Для осуществления плана кем-то – опять опустим – сюда стали поступать соответствующие кадры по каналам Управления исполнения наказаний МВД. Под чужым именем прибыл и был расконвоирован матерый уголовник для руководства всеми делами. Ему передали связи. Интересно, что в этих мероприятиях принимала участие не только наша система МВД, но и американское ЦРУ. Это для вашего сведения, в материалах дела вы этого не прочтете.

– Это действительно так?

– Еще бы. По каналам наркомафии ЦРУ внедрило в наш закрытый город своего агента. И торговые связи ему выделило от своих щедрот. Но пойдем далее. Почему преступная группа так быстро смогла здесь развернуться? Именно потому, что работа с людьми велась формально, для галочки – начальство лагеря воровало в открытую, строило себе загородные особняки, а этого якобы никто не видел. Почему? Почему должностные лица не проявляли элементарной бдительности? Почему прокурор города шлялся в бордель и приобщался там к наркотикам, а этого никто как-бы не замечал? Почему в городе процветало неравенство работников машиностроительного завода и научного центра в бытовом обслуживании? Опять никто не видел? Почему из ЗАТО можно было отправить посылочку с героином или с золотишком куда угодно? Опять никто не знал? В моем материале, переданном в ЦК, специально есть перечень тех, кто посылал отсюда незаконные посылочки на большую землю. И перечень этот далеко не полный. Бездеятельность, самодовольство, пустопорожнее словоблудие вместо дела – вот вам питательная почва, на которой и расцвела малина преступной группы. Оттуда ей помогли образоваться, а тут ей совершенно не мешали.

– Мрачную картину вы нарисовали. Там помогли, тут не мешали … Все кругом самодовольные болтуны …

– Далеко не все! Но, к сожалению, многие власть имущие. Вон Назар Захарович сколько рейдов проводил, сколько набегов устраивал на дом терпимости до меня. И организаторам все сходило с рук – его просили не мешать нормальной жизни обычного женского общежития машиностроительного завода. А покровители были такие, с которыми ему спорить было несподручно … Вы посмотрите, сколько начальников оказалось причастными к этим делам – хотя бы только во внутренних войсках. А если бы мы привлекли к операции внутренние войска, а не десантников, что бы было? Все бы концы были спрятаны.

– А на чем же, все таки, вы их зацепили? По материалам дела мы этого никак не можем установить. Расскажите, если можно, конечно.

– Тут сработала случайность, ускорившая развертывание событий. Один офицер совершил должностной проступок. Можно было не придавать особого значения и спустить все на тормозах, но я попытался установить причину. И раскрутилось – стоило зацепить, как началось такое! Заключение офицера под стражу привело в движение всю систему. Произошла попытка захвата заложника, при этом погибли люди. Потом вооруженное сопротивление в городе – это все вы можете прочесть в материалах горотдела. Ну, а агентурные данные – да, были и есть агентурные данные. И очень интересные и достаточно подробные. На сегодняшний день в материалах дела около трех с половиной сотен фамилий. Это – прямые участники. А косвенных не считали, это дело следствия. Вы знаете, все затронутые ведомства прислали свои следственные бригады.

– А у вас в центре? Многие оказались вовлеченными в преступную группу?

– Упомянутый офицер, хотя и имел отношение к центру, в нашем штате не числился. Серьезно вовлечен один человек – хранение наркотиков и еще кое-что. И несколько человек, воспользовавшиеся его услугами для переправки на большую землю золота. Его любовницы. Но со своими, учитывая секретность наших работ, мы разберемся сами.

– А установлено ли наличие – или отсутствие утечки секретной информации из научного центра? С машиностроительного завода?

– Пока таких фактов не установлено.

Свиридов и Брызга вскоре вышли из кабинета, а председатель комиссии партийного Контроля Центрального Комитета долго еще сидел в глубокой задумчивости.

ДНЕВНИК ДАШИ

– Анатолий Иванович, здравствуйте!

– Здравствуйте, Дарья Федоровна. Как ваши успехи?

– Какие там успехи … Я вот стала записывать про мальчиков, вроде дневника … Как умею, плохо, наверное … А Юра … то есть Юрий Николаевич говорит, надо вам показать. Вот! Только не ругайтесь очень, я как умела …

– Вы молодец, Дашенька. Ругаться не буду – обещаю. Ваши наблюдения могут оказаться очень полезными. Скоро мальчиков начнут обследовать, вам работы прибавится.

– А это … не больно? Жалко мальчиков, они такие хорошие!

– Я почитаю и завтра к вам забегу. До завтра, Дашенька.

– До свидания, Анатолий Иванович.

У себя в кабинете Свиридов первым делом открыл переданную ему Дашей тетрадь.

Круглым аккуратным почерком были плотно исписаны листы толстой тетради в клеточку.

«В моей жизни произошли перемены. Из интерната привезли семерых мальчиков – сыновей наших сотрудниц, и я теперь буду за ними ходить.

Мальчики совсем маленькие, хотя им уже по пять – шесть лет, а выглядят как трехлетние. Это по виду. Только они особенные. Мне Полина Олеговна объяснила, только я не все поняла пока. И дневник этот не про меня, а про этих мальчиков – может, потом пригодиться.

NN. Их семеро: Саша Кузовенин, Боря Васильев, Сережа Вознюков, Дима Толоконников, Петя Ложников, Вася Самохин и Олег Дзюбановский. Они разные и похожи на своих матерей, но не совсем. Вежливые, аккуратные, очень добрые. Когда Полина Олеговна присматривалась ко мне, я сперва не поняла, зачем это. Но она сказала, что у этих мальчиков отняли несколько лет детства, и новый начальник хочет попробовать вернуть. Мне так жалко их стало, так бы всех обняла бы. А они ласковые и внимательные – чуть что помогают. Даже когда балуются, то слушаются. Полковник Свиридов Анатолий Иванович мне хорошо про них объяснил, и я теперь вижу, с кем они разговаривают молча. У всех их мам есть кавалеры, и мальчики их знают и отличают. Верно знают они много, чего я не знаю, но не хвастают и не смеются надо мною. Очень любят, когда им рассказывают или читают. Сами уже читают легко и быстро, но любят больше, когда им читают. Еще любят, когда приходит кто из особенных, я их теперь знаю, и обучает их. Как они понимают все эти премудрости – ума не приложу, я-то со своим образованием не понимаю, а они-то совсем маленькие! Но понимают.