– И что вы на это?

– А ничего. Продолжал стряпать, как всегда это делал. Готовил старую добрую еду. Хотите – ешьте, хотите – ходите голодные.

– А Мошер Хигли когда-нибудь просил вас попытаться сделать то, что они хотели?

– Да нет. Мошер Хигли меня хорошо знал. Если бы он только попробовал проделать такое, я бы тут же ушел.

– После стольких лет службы?

– Я ему ничего не был должен, и он мне ничего не был должен. Мы с ним уживались, вот и все. Он не мог нанять никого другого, кто бы у него удержался, а я не мог в мои годы найти другую работу.

– Как все же получилось, что Надин Фарр поселилась в доме у Мошера Хигли?

– Он за ней послал.

– Это вы уже говорили. Почему он за ней послал?

– Чтобы у нее был дом.

– Почему он хотел, чтобы у нее был дом?

– Спросите его.

– Не могу. Он мертв. Поэтому спрашиваю вас.

– Он был знаком с ее матерью, но не спрашивайте меня, как и что, я о таких вещах не люблю языком молотить.

– А есть возможность, что Надин Фарр – его дочь?

– Мне почем знать?

– Ну… я думал, что именно вам это может быть известно. Так вы говорите, он знал ее мать?

– Ну да! А если вам нужны подробности, так он меня не приглашал держать свечку, когда ночами отправлялся погулять.

Мейсон сказал:

– Полиция считает, что обстоятельства смерти Мошера Хигли должны быть изучены заново. Возможно, они захотят с вами побеседовать.

– Думаю, у них есть на это право.

– А миссис Ньюберн или мистер Ньюберн заходили на кухню, когда приходили к вам в тот день?

– Чтобы эти люди заходили на кухню? За каким чертом? Да, совать свой нос в чужие дела и делать дурацкие замечания – это они могут. Эта миссис Ньюберн забодала меня своим идиотским указательным пальцем. То и дело водила им то по окну, то по столу или другой какой мебели, чтобы показать мне, какая у нас пыль да грязь. Хотя какая у нас грязь?! А она как найдет пылинку, такой гвалт подымает, будто труп нашла.

– Она вам что-нибудь говорила?

– Да нет. Она знала, что говорить мне что-нибудь без толку.

– А вы ей что-нибудь говорили?

– Не-а. Что мне до ее пальца? Это ее палец. Нравится его совать куда ни попадя, пусть сует. Проведет, бывало, пальцем этим своим по чему-нибудь и сует мне под нос, как будто что-то доказала. А мне-то что? Смотрю себе и молчу в тряпочку.

– Но вы уверены, что в кухню в тот день она не заходила?

– Ну… могла и зайти. Я точно не помню. В любом случае она потом поднялась к Мошеру. А за ней чуть позже поднялся туда и ее муж. Потом Джексон спустился и куда-то укатил, а затем вернулся за ней. Помню, он выходил из кухни. Просто зашел и вышел. Кажется, искал Надин или еще чего. Потом поднялся наверх. Он был с Мошером около десяти минут. Мозги старику, как всегда, пудрил. На Мошера-то им было начхать, но они хотели убедиться, что тот не изменил завещания. Все эти сладкие словечки лились из них, как мед на горячий пирог.

– Ну что ж, – подытожил Мейсон. – Я просто хотел установить факты. Большое вам спасибо.

Капитан Хьюго вознес над креслом свое долговязое туловище.

– Надеюсь, вы и тот парень не зря потратили на меня десять баксов?

– Думаю, не зря, – улыбнулся Мейсон.

– Тогда ладно, – сказал капитан Хьюго, – а то мне сюда возвращаться нет никакой охоты. А теперь мы вроде бы в расчете. Я вам ничего не должен, вы мне. Пока, адвокат.

Через час с лишним после ухода капитана Хьюго Мейсон мерил шагами свой офис. Он ждал.

Делла Стрит время от времени поглядывала на часы. Наконец она сказала:

– Имеет право работающая девушка иногда поесть? Сдается мне, кто-то говорил что-то насчет обеда?

Мейсон ответил, не останавливаясь:

– Мы можем заказать, чтобы нам принесли перекусить. Я хотел бы связаться с доктором Денэйром до того, как это сделает полиция. И мне просто необходимо поговорить с Надин Фарр. Как ты думаешь, Делла, откуда Джон Локк узнал, где она находится?

– Наверное, позвонила ему вскоре после того, как я ушла. Эта девица – сплошная загадка, Перри, но я чувствую, что у нее что-то на уме.

В дверь постучали условным стуком. Делла отворила ее и впустила Пола Дрейка.

– Нервничаете? – спросил Дрейк, опускаясь в большое кожаное кресло и занимая в нем свое излюбленное положение.

– Он уже обгрыз себе ногти до самых локтей, – наябедничала Делла Стрит.

– Как у тебя дела, Пол? – спросил Мейсон.

– Я задействовал кучу народу.