Вечером, после работы, меня, естественно, потянуло на место преступления. Постояв на тротуаре напротив щели, я пережил заново самый яркий эпизод своей жизни и пошел к метро обычной дорогой. Пошел, намереваясь прокрутить пленку случившегося в обратном направлении. Прокрутить, чтобы вновь все увидеть, увидеть себя, превратившегося в дикую природу, себя, обезумевшего от страсти, увидеть ее.

Я увидел ее в сквере. Она стояла на моем пути. Напрягшаяся, непонятная, опасная. Стояла, меня дожидаясь. Сейчас я знаю - если бы я испугался, стал озираться, попытался скрыться, все пошло бы по-другому. Но я не стал озираться. Я замер. Не от страха, от постижения, что, несмотря ни на что, эта дивная женщина была моей, я мог к ней прикасаться и... любить.

Она, продолжая смотреть неотрывно, беззвучно заплакала.

Я потерялся, как ребенок, не знал, что делать, что предпринять. Подойти, прижать к груди, попросить прощения? Нет! Я ведь изнасиловал ее, изнасиловал самое дорогое мне существо, изнасиловал свою любовь.

Слезы потекли из моих глаз. Мы стояли и плакали, долго стояли, потом она приблизилась и сказала:

– Давай, мы сделаем это еще раз, сделаем вместе, и все пройдет?..

Я часто размышляю об этих ее словах. И каждый раз прихожу к выводу, что она нашла единственные. Для нас единственные. Если бы не они, эти слова, мы бы разошлись по своим нормированным жизням, и ничего в них не нашли. Если бы она не встала на моем пути, и не сказала этих слов, я бы стал преступником, она - поруганной потерпевшей. Она без любви и удовлетворения продолжала бы жить со своим жалким трансвеститом, я - со своей Тамарой. Но она, истинная женщина, поразмыслила, и мы стали счастливы.

Она поразмыслила... А может, просто Бог сыграл шахматную партию с Сатаной и выиграл?..