Опустошенный и приятно уставший, Роберт рухнул на подушки. Расслабляться не спешил. Вытянул руку, положил на нее голову девушки, другой рукой провел по щеке. Заглянул в глаза. Там плавало полнейшее удовлетворение.

Шепотом спросил:

– Тебе хорошо со мной?

– Да-а, - ответила так же шепотом.

– Любишь меня?

– Да-а.

Он не сомневался.

Конфликт исчерпан, если вообще существовал. То, что она ему наговорила - глупая блажь, не больше. Хотела подразнить, заставить ревновать. Никого у нее нет. Потому что никто не нужен. Она все имеет от Роберта. И не захочет терять. Привыкла к роскоши. К обожанию. К немедленному исполнению желаний. Он ее избаловал. Нарочно. С тайным умыслом - чтобы любой другой мужчина проигрывал по сравнению с ним.

Однако, разговор не прошел зря. Она попыталась взбрыкнуть, проверить его на прочность. Роберт пригрозил конкретно. Тиффани должна четко усвоить: если вздумает ему изменить, он уберет конкурента с дороги. Он не отдаст ее никому. Ни за какие деньги. Ни за все сокровища мира.

Призадумался. А ведь она его чуть не убила! По-настоящему. Если бы не предохранитель... Неужели старое проклятие еще в силе, и сегодня лишь по счастливой случайности удалось его избежать?

Надо поосторожней с оружием, не разбрасывать где попало.

43.

Тиффани так и не позвонила Марку, что, в принципе, не имело значения: больше загадочности - больше романтики, девушки ее любят.

К следующему четвергу он подготовился основательно, будто собирался принимать особу голубых кровей. Нет, Первую леди. Не жену президента, а свою собственную. Будущую...

Купил несколько горшочков с орхидеями, которые расцветкой походили на татуировку Тиффани - с оттенками от нежно-розового до спело-малинового. Расставил по гостиной. Она сразу ожила, и самому понравилось. Раньше не приходила мысль завести дома животное или растение, думал: слишком много мороки, кормить-поливать-заботиться. С животным да, это как ребенок, времени требует, внимания. А растение? Неприхотливо. Полил, подкормил и все. Зато радует глаз, украшает жилище.

Не забыть бы - где поставил горшки, а то будут заниматься любовью в темноте, побьют, поломают... Или нет. В темноте неинтересно. Лучше при неярком свете: орхидеи не пострадают, и ему удобней любоваться Тиффани - или ее глазами, или ее тату.

Он забыл недавние предубеждения против наколотых рисунков и уже подумывал сделать себе. Что-нибудь оригинальное. Обязательно ее имя и еще что-нибудь рядом. Корону или кольцо. Нет, два кольца. Нет, это когда они поженятся. Сначала ее имя - крупно, красивым почерком. Где? Только не на спине, самому не будет видно. И не на ноге, это как-то унизительно для любимой девушки.

А, придумал! На левом локте, внутри, по всей длине от сгиба до пульса. Она сказала, что именно это место считает самым сексуальным у мужчины. Вот пусть взглянет туда, увидит свое имя и поймет...

Украсил террасу тоже. Там между стульями-лежаками стоял низкий, оригинальный столик, Марк приобрел его в магазине экологического дизайна. Подставка в виде деревянного ствола из пяти толстых, переплетенных веток, кверху они разъединяются и встают в круг, на них положена стеклянная крышка.

Поставил туда вазу с пышным букетом, понадеявшись, что крышка выдержит. В букете белые цветы: розы, каллы и еще какие-то мелкие, названия которых не знал. Для оттеночного разнообразия добавлены стебельки с желтоватыми, круглыми плодами, зеленые паутинки и хвойные веточки. Смотрелось по-королевски благородно.

Хотел накидать в бассейн лепестков розы, потом раздумал - намокнут, будут прилипать к телу, скользить. Грязь получится. Купил толстых, разноцветных свечей, расставил по бортам.

Скачал с ютуба старые клипы с лучшими песнями восьмидесятых-девяностых, в том числе композиции «Ace of Bace», сделал целую нарезку.

Достал те две бутылки «Шато Монтелена», про которые забыли прошлый раз, поставил на видное место в гостиной, рядом штопор и две высокие рюмки.

В четверг вечером он сидел в конторе один и волновался. Вернее, волновался целый день, а к вечеру приобрел нервоз. После семи мозг зациклило, и Марк не смог заниматься ничем, кроме игрушек на ай-пэде, которые помогали убить время. Время от времени вставал, прохаживался по этажу - размять ноги и расслабить глаза. Возвращался в кабинет, садился на диван и не шевелился, прислушивался к звукам за дверью, как ребенок, ожидающий - когда же прибудет Санта Клаус.

Когда же прибудет его уборщица?...

Едва заслышал гул пылесоса, выскочил в коридор.

Каково же было его удивление, когда вместо хрупкой Тиффани обнаружил дородную, черноволосую женщину, одетую в синее форменное платье, из-под которого вырастали ноги-тумбы. Она стояла спиной к его кабинету и размеренно водила по полу трубой со щеткой.

Хорошо, что дама его не видела. У Марка состоялся диалог с самим собой, молчаливый и красноречивый, как пантомима. Постоял в растерянности пару мгновений, глядя на объемистую спину под натянувшимся платьем. Протянул руку в ее сторону, вроде спрашивая: ты кто вообще? Покачал головой, воздел руки к потолку и, четко артикулируя губами, вопросил небесных начальников: что она тут делает и кто ее приглашал?

Начальники, по обычаю, не ответили.

Голова Марка поникла. Махнул рукой и с расстроенной миной повернул обратно.

Остановило любопытство. И капля надежды: может, Тиффани убирает другой этаж и сейчас явится сюда? Тогда он подождет падать духом...

Подошел к женщине.

– Добрый вечер, вы кто?

Она не слышала. Марк не стал перекрикивать пылесос, постучал пальцем по плечу дамы. Она не ожидала. Подняла плечи, повернулась. Посмотрела с испугом. Наступила на отключающую кнопку, прижала двумя руками трубу к животу. У нее миловидное лицо, круглые глаза и короткие волосы с завивкой. Как часто бывает у полных людей, возраст ее трудно определить - от тридцати пяти до шестидесяти. Мексиканка.