– Продолжайте, что было дальше?

– Ну, мы стали отсиживаться. Повсюду кругом были легавые, так что мы просто сидели тихонько, и, поверьте, я до смерти перепугался и сказал обвиняемой, что если легавые начнут проверку квартир и обнаружат нас, всех тогда ждет газовая камера, и нечего ей было убивать этого парня!

– А что она ответила?

– К тому времени к ней уже вернулась ее знаменитая наглость. Она засмеялась, назвала меня птенцом, вытащила откуда-то карты и предложила нам поиграть в покер.

– И что произошло дальше?

– Мы околачивались там до позднего вечера, а потом обвиняемая сказала, что наденет одежду Дорри Эмблер, выйдет наружу и поглядит, свободен ли путь, а мы должны осторожно выглянуть в окно, и, если путь свободен, она мигнет нам пару раз фарами своего автомобиля, припаркованного там, у мостовой, и мы можем вытаскивать Дорри наружу.

– А Дорри к тому времени была в сознании?

– Она была в сознании, но в такой полуотключке.

Мы убедили ее, что никто ей не думает наносить вреда, если она будет в точности делать, что скажут.

– Итак, что же случилось дальше?

– Ну, обвиняемая вышла из квартиры. Она оставила нам револьвер тридцать восьмого калибра.

– У вас с ней был какой-то разговор, как развивались события дальше?

– Да, она рассказывала об этом на следующий день.

– И что же рассказала?

– Прямо как назло, она открыла лифт и оказалась в компании с женщиной и с собакой, которые в это время, видимо, спускались вниз на прогулку. Причем женщина вела себя так, как будто знала ее, но обвиняемая повернулась спиной и стояла так перед дверью лифта с видом задумчивым и недоступным. Собака, должно быть, знала Дорри Эмблер, потому что уловила запах Дорри от ее одежды, подвинулась и ткнулась носом ей в юбку… Она сказала, что испытала, пока ехала, поистине тяжелые минуты…

– Дальше, дальше!

– Я аккуратно выглянул в окно, она подъехала на своей машине к условленному месту и помигала фарами, так что мы знали, путь свободен, и спустили Дорри Эмблер вниз.

– И что же случилось с мисс Эмблер?

– Мне известно лишь то, что рассказал Барлоу Дэлтон.

– А вы не поехали вместе с ним и Дорри?

– Нет, мы договорились, что он позаботится о Дорри, а я прогуляюсь по квартире с масляной тряпкой и протру все места, где остались отпечатки пальцев…

Между прочим, в квартире Дорри Эмблер, где все перерыли вверх дном, мы все надели перчатки и я повсюду прошелся тряпкой…

– Ну а теперь, – сказал Гамильтон Бюргер, – я задам вопрос, на который вы ответите «да» или «нет».

Барлоу Дэлтон рассказывал, что сделал с Дорри Эмблер?

– Да.

– Вы позднее связались с полицией, чтобы сообщить, о чем вам рассказал Барлоу Дэлтон? Имейте в виду, я спрашиваю вас не о слухах. Я не спрашиваю, что вам рассказал Барлоу Дэлтон. Я спрашиваю о ваших действиях.

– Да. Я связался с полицией.

– С кем именно?

– С лейтенантом Трэггом.

– И что вы ему сказали? Не пересказывайте сейчас, что вы поведали ему, просто опишите, как было дело.

– Я рассказал ему, что узнал от Барлоу Дэлтона.

– Где сейчас Барлоу Дэлтон?

– Он мертв.

– Когда он умер и как?

– Он умер двадцатого числа.

– Как умер?

– Он был убит полицейским во время ограбления.

– Можете приступать к перекрестному допросу, – сказал Гамильтон Бюргер, повернувшись к Перри Мейсону и поклонившись ему.

Минерва Минден ухватила Мейсона за рукав пиджака и придвинулась поближе к его уху:

– Это сплошная ложь, – прошептала она, – от начала и до конца ужасная ложь. Я никогда в жизни не видела этого человека.

Мейсон кивнул, поднялся и подошел к свидетелю.

– Откуда вам известно, что Барлоу Дэлтон мертв? – спросил он, пристально глядя свидетелю в глаза.

– Я видел его убитым.

– А где тогда были вы?

– Я стоял с ним рядом.

– Вы были вооружены в тот момент?

– Возражаю против неверного ведения перекрестного допроса, – сказал Гамильтон Бюргер. – Некомпетентно, неуместно и несущественно.

– Отклоняется, – отрывисто ответил судья Флинт.

– Вы были вооружены в тот момент? – спросил Мейсон.

– Да.

– И что вы сделали с револьвером?

– Я бросил его на пол.

– И полиция забрала его?

– Да.

– Где был ваш приятель, когда его застрелили?

– В универсаме «Экми».

– В какое время дня?

– Около двух часов ночи.

– И что же вы там делали?

– Возражаю против этого вопроса, как нарушающего правила ведения перекрестного допроса, некомпетентного, неуместного и несущественного, – сказал Гамильтон Бюргер.

– Отклоняется, – возразил судья Флинт.