Наступил февраль. Заканчивалась полярная ночь. На горизонте стал появляться оранжевый диск солнца.

Наши сухопутные войска и авиация стали действовать гораздо активнее. Чувствовалось, что приобретенный опыт не остался втуне. Летчики хорошо освоили район полетов, научились грамотно эксплуатировать самолеты зимой. Это придавало им уверенность. Повысилась эффективность бомбовых ударов, улучшилось качество воздушной разведки.

Радовали известия, приходившие к нам с Карельского перешейка. Прорыв “линии Маннергейма” развивался успешно. Наши войска продвигались к Выборгу.

Советско-финская война закончилась в марте. А вскоре после окончания военных действий меня вызвали в Москву. По пути я остановился в Ленинграде, чтобы представиться начальнику ВВС округа комкору Е. С. Птухину.

Птухина я знал давно. Он много и серьезно учился, отлично летал, обладал хорошими организаторскими способностями, — словом, рос быстро. И теперь, когда за плечами у него был опыт испанских боев, ему доверили высокий пост.

Встретил он меня доброжелательно. Мы обменялись новостями, вспомнили старых друзей.

Вскоре я уехал в Москву, к начальнику ВВС комкору Я. В. Смушкевичу. Вхожу в кабинет, а Якова Владимировича нет за столом.

— Заходите, заходите! — услышал я голос из глубины комнаты.

Заглянул за ширму и увидел Смушкевича лежащим на кушетке, забинтованного, но веселого, неунывающего, каким я знал его раньше, на политработе. В двадцатых годах мы довольно часто встречались на совещаниях, а потом почти одновременно перешли на командные должности. Смушкевич переучился на летчика, стал командиром, воевал в Китае и в Испании. Впоследствии за подвиги дважды был удостоен звания Героя Советского Союза.

Несколько позже этой встречи генерал-майор авиации Г. М. Прокофьев, один из добровольцев, сражавшихся в небе Испании, рассказывал мне о Я. В. Смуш-кевиче:

– “Генерал Дуглас” — так называли республиканцы Якова Владимировича пользовался широкой популярностью. В кожаной куртке, широком черном берете, он мало чем отличался от других наших летчиков, но испанцы хорошо знали его. На аэродромах и на улицах Мадрида я не раз слышал, как, завидев Смушкевича, десятки людей приветствовали его возгласами: “Вива! Руса вива!”

“Генерала Дугласа” знали как героя Гвадалахары. А само это слово очень о многом говорило сердцу республиканцев. Именно там, под Гвадалахарой, был разгромлен итальянский экспедиционный корпус, нацеленный фашистами на Мадрид.

Весной 1937 года фронт перед столицей Испании оказался почти оголенным. Разрозненные заслоны республиканских частей, оказавшиеся на пути итальянцев, конечно, не смогли бы оказать серьезного сопротивления. Да враг и не принимал их всерьез, считая, что путь к Мадриду открыт. И вдруг свершилось чудо. Враг побежал под Гвадалахарой!

Случилось это в ненастные дни, когда фашистская авиация сидела на своих аэродромах. К Мадриду двигались плотные колонны войск противника. Убежденные в том, что республиканские летчики не смогут вылететь, итальянцы продвигались на грузовиках, как на параде, даже не помышляя о рассредоточении. И вот над Французским шоссе появились бомбардировщики, штурмовики, истребители. На врага посыпались бомбы, обрушился ливень пулеметного огня. Создалась пробка из горящих машин. Фашисты оказались в ловушке.

А напор с воздуха все возрастал. Одна группа республиканских самолетов сменяла другую. Три дня, не зная передышки, республиканская авиация вместе с танкистами крушила итальянский корпус. Это был какой-то “воздушный конвейер”, как рассказывали потом пленные. “Откуда у республиканцев столько авиации?” не без удивления спрашивали они.

Между тем авиации у республиканцев было очень мало, но Смушкевич так организовал дело, что враги считали, будто перед ними по меньшей мере воздушная армада. “Генерал Дуглас” был душой массированных действий, закончил рассказ Г. М. Прокофьев.

…Увидев Смушкевича распластанным на кровати, я хотел было выйти из кабинета, но Яков Владимирович жестом предложил мне сесть:

— Понимаете, Красовский, открылись старые раны. Упал на Р-10 в тридцать восьмом году, поломал ноги. С тех пор часто приходится ложиться в постель…

Я понял, какая нужна сила воли, чтобы в таком состоянии оставаться на работе, заниматься множеством текущих дел.

— Как там на Севере? — спросил Смушкевич. Я доложил.

— Видимо, не только у вас, — сказал Смушкевич, — но и на других участках фронта были существенные недостатки. Плохо мы знаем технику, тактику и возможности противника. А без этого нельзя успешно воевать.