— Успокоилась? — спросил меня парень через время. — Пошли, надо попрощаться… — сказал Юра, поддерживая меня за локоть.

В течении всей прощальной церемонии я была словно в трансе. Очнулась я только тогда, когда мы уже находились на кладбище. Я видела, как опустили гроб в яму, слышала речь священника, видела, как бросали горсть земли, а после закапывали. Эти все было, как во сне, только наяву. Рядом со мной был Юра. Он не отходил от меня ни на шаг, чему я была благодарна. Оглядевшись, я видела слезы родных Караулова, но никто не проронил ни слова. В их глазах не осталось ничего. Максим был частью их жизни, а сейчас в их душах поселилась болезненная пустота. И вот, в завершении всего этого, начали класть цветы на небольшой холм земли, где был похоронен Максим. Сначала были родители, родственники, потом некоторые преподаватели, дальше одногруппники и несколько друзей, а после и я отважилась подойти. Положив цветы, я приобняла себя за предплечья и опустила голову. Прикрыв глаза, я почувствовала теплые ладони на моих плечах, а после и голос:

— Я подожду тебя на выходе, — это был Гордеев.

Кивнув, я продолжила стоять на месте. Слезы беззвучно стекали с моих щек, падая на землю.

— Максим, ну, зачем ты так, — тихо произнесла я.

Дальше я услышала тихие шаги, а после увидела, как кто-то положил цветы на могилу. Повернув голову, я застыла.

— Зачем ты пришел сюда?! — воскликнула я, уставившись на Знаменского.

Тот опустил голову, а после произнес:

— Маш, может, я и виноват в смерти Караулова, но он тоже был для меня другой, хоть и бывшим. Не делай поспешных выводов обо мне, если ничего не знаешь. Как ни как, но Макс, тоже значил для меня не меньше, чем для вас. Я обязан с ним попрощаться. Мне все равно, какого ты обо мне мнения.

Я отвернулась. Пусть делает, что хочет, меня это не волнует. Я не захотела оставаться наедине с Знаменским, поэтому я развернулась и направилась прочь из кладбища, мысленно попрощавшись с Максимом.

На следующий день были занятия в институте. После трагедии, здесь воцарилась пасмурная атмосфера, так мне казалось. Не было ни смешков, ни подколов, ничего. Каждый жил своей жизнью, каждый думал о своем. Многие уже знали о смерти Караулова. Некоторые хотели помочь финансово семье. Скидывались группой и отправляли деньги родителям Карауловым, но те отказывались что-либо принимать.

Преподаватели тоже вели себя тихо. Никого не вызывали отвечать, даже замечаний не делали, хотя, кому их делать? Никто не пакостил и не отвлекался. Я задумчиво рисовала на полях тетради какие-то каракули. Настроения не было совершенно. Оставалась одна пара до завершения учебного дня, но никто не спешил уходить, пока не произошло одно но…

— Господа курсанты, разрешите представиться. Я прокурор — Ковалев Михаил Алексеевич — пришел взять под арест Знаменского Кирилла Александровича. Против него было возбужденно уголовное дело. Есть сведения, что он был причастен к смерти Караулова Максима Федеровича.

Мы были в полном шоке. Это что ж получается, Знаменского хотят посадить за решетку? Неужели родные Караулова посчитали нужным это сделать. Как ни странно, Знаменский встал с места, собрал свои вещи и пошел за прокурором. В аудитории повисла напряженная тишина. Не выдержала только я. Вскочив с места, я поспешила выйти из аудитории. Вслед за мной помчался и Гордеев.

Подойдя к кабинету ректора, мы постучались и вошли внутрь.

— Господин ректор, как это понимать? — начала я, взглянув на Знаменского, а после снова на взволнованного мужчину. — Почему Кирилла хотят арестовать? На каком основании?!

Прервал меня кашель прокурора, который грозно сверкнул взглядом в мою сторону.

— Никакой дисциплины, — изрек он, оглядывая меня с ног до головы. — Представьтесь.

— Ветрова Мария, — ответила я. — Я повторю свой вопрос: на каком основании вы арестовали нашего товарища? — спросила я, сама не веря, что говорю.

— У вас нет никаких прав предъявлять мне каких-либо претензий, Мария. От лица законна и от имени судьи я арестовал курсанта Знаменского по причине того, что он подозревается в причастии смерти Караулова, как я уже и говорил.

Мне не дали ничего сказать, как в кабинет зашел наш преподаватель — Петр Степанович.

— Что тут происходит? — спросил он, обведя взглядом помещение, а после взглянул на меня с Гордеевым. — А вы что тут забыли? А, ну, марш на урок! — приказал он и мы поспешили выйти из кабинета.

Придя не много в себя, я взглянула на парня и спросила:

— Как думаешь, Знаменского правда посадят?

— Не знаю, Маш, не знаю… — только и смог сказать Юра.

========== Эпилог. Конец - это начало новой истории… ==========

Дальше было еще хуже. Услышав новость о том, что наш преподаватель придет всю свою вину на себя, мы просто возмутились. Как так! Это несправедливо! Всей группой мы пытались выяснить, кто написал заявление в полицию. Сначала подумали на родных Караулова, но, как оказалось, что никто из них ничего не делал. Они чисто верили, что произошедший случай чисто случайность и ничего более. Услышав о том, что вместо Знаменского пытаются посадить Петра Степановича, родственники Караулова тоже подключились к «расследованию». Мы всей толпой отправились в полицейский участок за ответами, но нам сказали, что нас это не касается совершенно. После этих слов возникла еще одна возмущенная волна. Как это не касается, еще как касается! Здесь, между прочим, родственника погибшего собрались. Но даже на это полицейские разводили руки в стороны и пожимали плечами, мол, ничем не можем помочь. Сказали, надо ждать суда.