Шрифт:
— Я не себе.
— А кому?
— Отцу.
— Брешешь! Что, менты подослали проверить, продаю ли малолеткам сигареты? Меня не проведешь!
Я угас и завис над витриной. Вспомнил «меню подростка», которое наша классная передала матери: «сыр-мыр», «мясы-колбасы». Сильно хотелось жрать.
— Тогда сосисок дайте. Самых дешевых, для кошки.
— Знаем, для какой кошки, — хмыкнула продавщица.
На 100 рэ получилось прилично. Выскочил из ларька, за угол и давай терзать сосиски в целлофане. Эта клеенка не шибко поддавалась, но я справился. Наелся от пуза! Больше половины еще осталось. Мысль пришла про мамины бутерброды с маргарином.
Вскочил в маршрутку, которая до конторы ПТО ходит. Сидел, трясся на заднем сидении. Вдруг сообразил: расплачиваться нечем: ё-моё! При выходе я попытался прошмыгнуть мимо водителя, не заплатив.
— Э-э-э!. Ты куда, прохвост? — водитель захлопнул дверь перед носом. — А платить кто будет?
— Дома деньги забыл, — пролепетал я и вдруг, сам неожиданно для себя, распахиваю пакет с сосисками: — Вот только это есть.
— Ты что, придурок, офигел? — маршрутчик от сосисок опешил. — Ты за кого меня держишь? Оборзела пацанва.
— Я за него заплачу, — сказала какая-то тетка, которой тоже надо было выходить из маршрутки. — Может, он детдомовский, — и сунула водителю десятку.
Дверь распахнулась.
— Ты и вправду детдомовский? — спросила тетка, знакомая на лицо, — из нашего поселка.
— Нет, — огрызнулся я и рванул прочь.
Детдомовским обозвала. Ну, сегодня вообще меня с ног до головы облажали: то макаронина, то заморыш, то глист. Теперь — детдомовский.
Короче, заскочил в мамкину контору. Офис называется. Как раз обед. Все разбрелись. Одна очень взрослая тетка пирожок с чаем наяривала. Мама за своим столом — просто чай. Без ничего.
— Мам, привет!
— О. сынок? Ты что здесь? Почему не в школе? Что случилось?
— Да ничего не случилось. Учительница заболела, — соврал я как обычно.
— А зачем пришел?
— Мам, на! — протянул пакет с сосисками. — Вот, тебе принес.
— Это что?
— Сосиски, — почему-то прошептал я.
Маманя моя сразу не врубилась.
— Нет, это что? Откуда?
— Сынок на обед маме принес, — вмешивается толстая тетка, ее коллега.
Мама вдруг заплакала:
— Ты что меня позоришь!
— Мам, я хотел как лучше.
— О, такими сосисками я котят кормлю, — вставила свои пять копеек очень взрослая тетка.
Мама совсем психанула и выскочила из кабинета. Я — за ней. Но сосиски не забыл.
...Потом я видел: очень взрослая тетка с пирожками из окна за нами наблюдала. А мы с мамой в беседке во дворе конторы сидели. Я ей честно все рассказал по Завмага, про сосиски, даже про «мерина», который батя ремонтировал. Про Амбала — не стал, зачем мать еще больше расстраивать?
Потом мы ели сосиски, мама улыбалась. Гладила меня по голове:
— Кормилец мой! Моя надежда!..
Мне было неудобняк, я высвободился из-под ее руки:
— Ну ладно, мам, что я, маленький?
Действительно, я не маленький, и реально мне пора становиться кормильцем. Надо с Завмагом поговорить, может, он что-то предложит. Вот если бы вместо грузчика Сергея! Я, допустим, заморыш, макаронина и все такое. Но на самом деле я хоть худой, но жилистый. Как батя! Я смогу!
В это время я старался не думать об Амбале. Но мысли о нем все равно одолевали: как я с ним буду рассчитываться, как сигареты ему подгоню? Да, все-таки придется к Завмагу идти, просить какую-нибудь работу. Вот если бы отец Артему Артемовичу позвонил, попросил бы за меня. Или хотя бы просто мне позвонил. Если б я работал, у меня бы сила воли укрепилась, характер тверже стал — бойцовским был бы. Ну и деньги имелись бы.
На лестнице без перил, как. после первого моего пьянства
На следующий день я должен был встать рано. Надо бегать, тренироваться, силу воли закалять и все такое. Как мучительно я вставал! Потому что с вечера долго не мог заснуть. Мама вечером передвигала на подоконнике ящик с посаженными орехами, что-то там подсыпала типа удобрений. Я уже остыл от идеи про «рощу Кирилла» или хотя бы аллею. Орехи почему-то не прорастали, а мама все с ними возилась. Потом начала греметь посудой. Опять, наверное, ненавистный суп с макаронами собралась варить.
Ленку кудрявую вспомнил — Звездную Звезду. Точнее, я ее никогда не забывал. Но сейчас про макаронины вспомнил, как она обозвала мои конечности. Ну, ладно, посмотрим еще. Я встал, пошел на кухню. Это меня гнал пищевой рефлекс — даже на макароны.
— Мам, ты что тут изобретаешь?
— Да уж изобретаю. — Она вздрогнула от неожиданности и поспешила свернуть листок с ксерокопией «Меню подростка». А на тарелке красовалось что-то аппетитное, похожее на пиццу. В основе — «кошачьи» сосиски, которые мы не доели.