– В чем?

– Не знаю… Вам было известно, что ваш дядя исчез из санатория?

Она горько сказала:

– Это меня ни капельки не удивило. Они бы ни за что не осмелились показать его специалисту, назначенному судом.

– Дело выглядит вроде бы так. Но я хорошо знаю, что очевидный вывод не обязательно бывает правильным. А теперь я прошу запомнить следующее: поддерживайте связь с моей конторой и со своим отелем. Чтобы, если я попросил там оставить для вас какое-то сообщение, вы могли бы его быстро получить. Все ясно?

– Да, я очень сожалею, мистер Мейсон.

– Вы сказали, что попали в пробку. Так вы с кем-то катались?..

– Нет, нет. Я вообще-то вроде бы… Я воспользовалась машиной друга.

– Какого друга?

– Дяди Гораса.

– Его машина? Но Финчли забрал ее одновременно со счетом в банке и всем остальным!

Она опустила глаза:

– Про эту машину мистер Финчли не знал.

– Послушайте, дорогая моя. Сейчас мне надо срочно возвращаться к себе в контору. У меня нет времени на разговоры с вами. Но через час извольте сами туда явиться, потому что я должен знать все.

– А что «все»?

– Не знаю… И поэтому хочу разобраться. Каким образом вы раздобыли другую машину, принадлежавшую Горасу Шелби?

– Это была его машина.

– О которой они не знали?

– Да.

– Хорошая машина? На ходу?

– Практически новая.

В дверь постучали. Мейсон открыл. Вошел судебный служащий.

– Вас просят к телефону, мистер Мейсон. Сказали, что это крайне важно. Чтобы вы сразу подошли.

– Спасибо. Одну минутку, Дафния, извините.

Мейсон прошел вслед за служащим в зал заседаний.

Телефонный аппарат стоял на столе у секретаря суда.

Взяв трубку, Мейсон услышал голос Пола Дрейка, дрожавший от возбуждения:

– Перри, Дафния явилась в суд?

– Да.

– Она рассказала тебе, где она была?

– Нет.

– Но ты собираешься ее подробно расспросить, чем она занималась, где пропадала?

– Уже начал.

– Отпусти ее с миром, пускай уезжает. Вели ей позвонить тебе завтра утром. А сейчас пусть едет.

– Она ведет себя весьма странно, Пол. Утверждает, что существует другая машина, про которую Финчли не знают.

– Вот-вот… есть много такого, о чем никто ничего не знает… У меня нет времени для объяснений, но, ради бога, отпусти ее. Пускай уходит, мне это важно. Позднее, Перри, я приду к тебе и все расскажу.

– Постой, Пол. Кажется, я начинаю понимать. Ты проверил мою версию в отношении особы, которая устроилась на работу в санаторий?

– Точно.

Оглянувшись через плечо и убедившись, что никто не прислушивается к их разговору, Мейсон спросил, понизив голос:

– Так, возможно…

– Это не телефонный разговор. А что касается «возможно», то более чем. Встретимся у тебя, и не показывай Дафнии, что ты что-то подозреваешь.

– О’кей, Пол. Приеду через двадцать минут.

Мейсон вернулся в комнату для заседаний.

Дафнии и след простыл.

Тогда он пошел в приемную судьи Пеллингера и обратился к секретарю:

– Будьте добры, спросите у судьи, не могу ли я повидаться с ним на несколько минут по весьма важному делу.

Секретарь позвонила по телефону, передавая просьбу Мейсона.

– Судья просит вас пройти к нему.

Мейсон кивнул и приоткрыл дверь кабинета.

– Господин судья, – начал он, – я сделал заявление на заседании, которое в то время было совершенно правильным. Но после того положение несколько изменилось.

Судья Пеллингер взглянул на него дружелюбными, чуть насмешливыми глазами:

– Вы помните, надеюсь, мистер Мейсон, что это спорное дело и что я не хочу слышать от вас ничего такого, что могло бы в какой-то мере связать руки вам или мне.

– Я все помню… Речь идет о том, что я тогда заявил, что не знаю о местонахождении Гораса Шелби.

Глаза Пеллингера приняли суровое выражение.

– Так это заявление было неправильным?

– Тогда оно было абсолютно правильным.

– Но после того вы успели это выяснить? Вы теперь знаете, где он находится?

– Нет, но я считаю, что обязан вам сообщить, что я обнаружил ниточку, которая может привести меня к мистеру Шелби до того, как будет возобновлено слушание данного дела.