Ученые до сих пор спорят о природе и происхождении "снежного человека". Однажды, когда у костра собрались практически все члены экспедиции, разгорелся спор. Одни утверждали, что йети — реликтовый гуманоид — то есть застывшая боковая ветвь человеческой цивилизации, невесть когда избравшая другой путь. Эта ветвь встала не на технократический путь развития, а избрала основой изучение самих себя и слилась с природой в единой гармонии. Другие же утверждают, что "снежный человек" — чудом сохранившийся до наших дней древний человек-неандерталец, вынужденный ради сохранения жизни скрываться от собратьев-людей. Были и такие, которые горячо верили в то, что йети — посланец внеземных цивилизаций, своего рода сборщик информации на Земле, биоробот. Правда, независимо от мнений о природе йети все сходились на том, что наше вмешательство ни в коем случае не должно быть грубым. В противном случае, как уже было не раз в истории человечества, мы можем дисгармонизировать сложившееся равновесие в природе, что в конечном счете обернется злом для самих же людей.

Многие тогда говорили, что не ждали контакта на уровне пожатия руки, тем более не пытались выловить йети, а лишь старались определенными символами, отдельными данными приборных регистрации дополнить уже сложившуюся к данному моменту картину феномена. Одной из основных задач, которая стояла перед нами, была необходимость выяснить, способен ли "снежный человек" мыслить, сопоставим ли его интеллект с интеллектом человека, или же он находится на животном уровне развития. Ответ на этот вопрос многое мог бы прояснить и в природе йети, в его странном поведении, в миссии, если, конечно, таковая имеется. Для этой цели ученые специально разработали ряд тестов, которые, по их мнению, должны были вызвать йети на контакт. Сам факт такого контакта был бы положительным ответом на вопрос об интеллекте, ну а отсутствие результата тоже являлось бы, как известно, результатом. В случае, если окажутся правыми утверждающие, что йети и внеземные цивилизации — вещи тесно связанные, факт контакта означал бы начало диалога между человеком и космосом, начало нашего приобщения к всемирному разуму, что в конечном итоге и является главной задачей всех подобных поисков.

Из дневника: "13 августа. Занялись обустройством ловушек-тестов. Организовали своеобразную контрольно-следовую полосу в тайне от остальных членов экспедиции (это дань моему тогдашнему скептическому отношению к вопросу). В горах сделать это не так-то просто, пришлось натаскивать грунт, вскапывать его. На полосе я, Оксана и Евгения Викторовна выложили из цветной бумаги (квадраты 10x10 см) радугу в четыре ряда. Суть этого теста: если йети нас наблюдает — пусть выберет любимый цвет.

В тот же вечер мы с Оксаной и еще 4 человека дежурили по лагерю. Ночью с удивлением обнаружили, что в созвездии Большой Медведицы появилась "лишняя" звезда. Она казалась ярче всех других звезд созвездия. Неожиданно звезда отделилась и стала увеличиваться в размерах. "Спутник", — решили мы единогласно и снова уставились на костер. Голос Саши Румянцева заставил нас снова вскинуть головы. "Спутник был уже больше похож на огненный шар. Это было в первый раз, когда мне пришлось наблюдать подобное зрелище, и именно в этот момент, наверное, у меня и пропали последние сомнения в реальности НЛО. Через секунду огненный шар выдвинул (именно выдвинул, как вы, двигается, скажем, телескопическая антенна) луч, залил сильным светом ущелье. Стали неожиданно видны мельчайшие детали, секунду назад спрятанные ночью. Мы инстинктивно зажмурились от яркого, очень похожего на дневной, света, а когда открыли глаза, шар рывками удалялся в сторону горы Мечта. Несколько мгновений мы пребывали в состоянии шока, а затем вдруг все разом заговорили. Через несколько минут весь лагерь был на ногах. За горой Мечта, там, куда скрылся шар виднелось странное сияние сферической формы. Сквозь него была видна растительность на соседних склонах. Позже Николай Петрович Потапов — единственный художник в экспедиции, нарисовал то, что мы тогда наблюдали.

Наши прения по поводу увиденного решительно прервал начальник экспедиции, потребовав соблюдения тихого часа. Все еще возбужденные, мы побрели по палаткам. Сон в горах — вещь особенная. В него проваливаешься, как в омут, в одно мгновение и так же молниеносно просыпаешься, когда бы тебя ни разбудили. Нет состояния ленцы, от сна не отходишь, а просыпаешься и уже в следующий момент гoтов с чистой головой взяться за любое дело. В эту ночь из-за обилия впечатлений заснуть не могли долго. Слышалось ворчание и вздохи в других палатках, чувствовалось, что в который уже раз переживают увиденное. Проснулась я неожиданно, уставилась в черноту палатки, пытаясь понять, что меня разбудило. В следующую секунду меня как ударило током — кто-то несильно, но достаточно ощутимо трогал меня за щеку. Полог палатки был широко раскрыт, в приеме виднелось звездное небо, но никого вокруг не было. Я буквально оцепенела от ужасa. Волосы на моей голове встали дыбом, хотя подобное состояние мне пришлось испытать не раз. Однажды, после того, как у моего истребителя на взлете после отрыва от земли отказал двигатель, запасной бак, зацепившись за огни приближения, взорвался, оставив после себя огненный шар, а самолет, чудом оставшийся целым, зарылся в землю и начал гореть. Мой командир, выбравшись из упавшего самолета, первым сбил заклинивший фонарь и вытащил меня за несколько секунд до взрыва. Страха не было, за 7 секунд падения мне пришлось сделать шесть операций, каждая из которых означала жизнь или смерть. Но страх пришел позже, ночью, в виде огромного поезда, мелющего меня своими колесами. Я тогда поняла, что это было за чувство — это было дыхание смерти. Вот и сейчас холодные тиски сжали мне грудь. Я ущипнула себя за руку, почувствовала боль и в тот же момент услышала, как закричала моя дочь. Как во сне, я взглянула на нее. Она лежала в спальном мешке, который медленно, издавая характерный шорох гравия, выползал из палатки. Я схватила ее за плечи, что было сил потянула на себя и тоже закричала. Как громко мы кричали дуэтом, я не помню, но, видимо, достаточно для того, чтобы переполошить лагерь. Позже дочь рассказала, что ее разбудило прикосновение чего-то мягкого к ее ногам. Она тоже ничего не видела в проеме палатки, хотя то, что ее тащило, должно было быть там. Олег Румянцев — врач экспедиции, утверждал позже, что видел у нашей палатки огромную тень, но решил тогда, что это луна так странно освещает близстоящие деревья.

Остаток ночи ни я, ни дочь не сомкнули глаз, а наутро я поняла, что поисков с меня хватит. О том, что мы пережили, говорило хотя бы то, что и у меня, и у дочери поднялась температура.

Собирались мы спешно, однако, в последний момент решили все же сходить на "следовую полосу". Наша радуга лежала там же, где и сутки тому назад, но… во всех четырех рядах отсутствовала зеленая бумага. А рядом, на вскопанной нами земле виднелся огромный след босой ноги. То, что йети взял зеленый цвет, каждый должен был трактовать по-своему. Мне кажется, что тем самым он хотел показать нам свое единение с природой.

Вниз нас отправились сопровождать трое. Шли медленно, буквально еле передвигали ноги, останавливались через каждые 15 минут спуска. В особо опасных местах я приближалась к Оксане и придерживала ее за пояс. На одном из поворотов я ощутила какое-то необъяснимое чувство тревоги. Остановила группу, встала впереди дочери и привязала ее к себе канатом. Буквально через несколько шагов я замерла, как вкопанная: посреди тропинки лежала, свернувшись кольцом, змея. Я с ужасом подумала о том, что могло бы быть, если бы впереди шла дочь, которая, как и все дети, не очень-то смотрела под ноги.

Дальнейший спуск прошел без приключений, если не считать небольшого камнепада, задержавшего нас на несколько минут. К полудню мы уже были в лагере альпинистов и с наслаждением уплетали вкуснейшую уху и удивительный фруктовый компот, такой густой, что больше походил на кисель. А еще через неделю мы с Оксаной летели в Москву, весело (куда девался былой страх), обсуждая наши приключения. Ужас пережитого меня не остановил и на следующее лето я отправилась в другую экспедицию под руководством известного криптозоолога Майи Быковой, уже несколько раз встречавшей "снежного человека".

А тема аномальных явлений с тех пор стала моей второй (после неба) любовью.

Вскоре я получила отчет экспедиции, которая побывала на Памире после нас.

Цели и задачи этой экспедиции были схожи с нашей. Мне хочется привести некоторые любопытные факты из их сообщений, так как большинство членов этой группы были мне знакомы по предыдущему походу в поисках йети, в котором участвовала и я.

Их экспедиция работала по трем разным районам Памиро-Алая Таджикской ССР в период с 5 августа по 5 октября 1984 года в три смены по 20 дней. Отчет прислал М.Ельцин.