— Конечно же я не собираюсь совершать подобную глупость и бросать вам вызов, Перугиус–сама.

— Хороший ответ. Мне нравятся умные люди. Одна голова хорошо, а две лучше. Объединившись, умные люди способны достичь куда большего.(Прим. Пер. В оригинале тут было что–то в духе «Птицы сбиваются в стаи по оперению». Примерно в том смысле, что каждый находит круг общения по похожим на свои качествам, если я правильно уловил.)

Я так понимаю в данном случае «умные люди» это те, которым не идут против Перугиуса. Не думаю, что я действительно так уж умён, но кое–что знаю.

— Перугиус–сама, он… Благодаря своим невероятным запасам магической энергии, он сделал огромный вклад в мои исследования. Он не враг. Не могли бы вы относиться к нему помягче? — Пришла мне на помощь Нанахоши.

Как и ожидалось от неё. Она права. Не будь так враждебен, попытайся быть помягче.

— Хм, — услышав слова Нанахоши, Перугиус кивнул.

— Хорошо, буду мягче. Соратник Нанахоши, чего ты желаешь? Золота? Власти? — спросил Перугиус, сразу заскучав.

Ну наконец–то ко мне хоть немного но отнеслись как к гостю. Откуда вообще взялась вся эта враждебность к гостю, встреченному впервые? …Возможно я сам наговорил лишнего.

Ну да ладно. Теперь я наконец могу задать свой вопрос.

— Я хочу задать один вопрос.

— О чём?

— Это касается болезни моей матери.

И я начал рассказывать, что случилось с Зенит.

Часть 3

— Ясно, — понимающе кивнул Перугиус, когда я рассказал о ситуации сложившейся с Зенит.

— Действительно, я уже слышал о подобных случаях раньше, древние лабиринты способны пленять людей подобным образом, превращая их в некое подобие своего сердца. Став сердцем подземелья люди меняются, все, без исключения, они теряют память, но взамен обретают некие таинственные силы.

— Таинственные силы?

— Это могут быть проклятия, как у проклятых детей или силы как у Мико.

Проклятия. Так Зенит была проклята. Проклятием, что не позволяет ей смеяться и плакать.

— Но почему это случилось?

— Кто знает. Есть теория, что самые древние лабиринты были монстрами, созданными в попытках сотворить рай. Их ядра, сделанные из магических кристаллов, равномерно распределяют свою энергию меж всеми обитателями подземелья. Все их жители свободны от страданий и чувства голода. И то, что древние лабиринты способны захватывать людей, чтобы увеличить эффективность своего существования, это не так уж и удивительно.

Так древние подземелья это своеобразный рай, где все свободны от страданий и голода? Если подумать, внутри них всегда полно монстров. И в Подземелье Телепортации было точно также. Особенно много там было Пожирающих Дьяволов. Я ещё думал тогда, чем же они все питаются, вот значит в чём тут дело.

Хотя нет, Рокси ведь голодала в том подземелье. Возможно, на это влияют запасы маны или свободная воля и разум человека? Или только сами монстры обладают какой–то способностью поглощать энергию подземелья?

…Ну, плевать на подземелья. Сейчас главное это Зенит.

— Вы не знаете как вылечить мать?

— Я сам не знаю деталей. Но… — говоря это, Перугиус посмотрел куда–то мне за спину, — разве женщина когда–то лично прошедшая через подобное, которая до сих пор жива и здорова, не должна быть более осведомлена об этом?

Проследив за взглядом Перугиуса, я понял, что он смотрит на прекрасную златовласую эльфийку. Элинализ медленно подняла голову.

— Элинализ Драгонроад. Я помню как двести лет назад лично спас тебя из подобной ловушки.

— Всё верно.

— Ты была юной эльфийкой полностью утратившей все воспоминания. Мы встречались лишь однажды. С тех пор прошло много времени, ты забыла меня?!

— Нет, я до сих пор помню.

Элинализ явно было не по себе, когда я посмотрел на неё, она отвела взгляд. Что происходит? Элинализ сама пережила подобное? Двести лет назад она была спасена из подземелья? Эй, эй, погодите, что тут вообще творится?

— Почему ты молчала? Вы пришли сюда вместе, вы двое должны быть знакомы, так?

— Это…

— Ты лично пережила это. Никто не знает эту ситуацию лучше тебя.

После слов Перугиуса, Элинализ явно нервничала. И всё же она решительно ответила.

— Несмотря ни на что, мои воспоминания так и не вернулись. Но с Зенит, всё может быть по другому, вот почему я молчала, — хотя тон и был решительным, на лице отразились весьма болезненные чувства.

Клиф мягко опустил руку ей на плечо.

— …

Я был в такой растерянности, что даже слов не мог подобрать. Конечно я замечал кое–что странное в поведении Элинализ. Но чтобы у неё было такое прошлое…