— А дедушка мне на вокзале покупал мороженое…

— Я тебе тоже куплю, — пообещал я. — Как только увидим в Градце кафе-мороженое.

Каждые пять минут он спрашивал, когда мы туда приедем. Но вот начался Градец-Кралове. Витек на заднем сиденье метался от окна к окну. Кафе-мороженого нигде не было. Мы находились на главной улице — я полностью сосредоточился на том, как проехать к больнице. Не успел оглянуться — и попал в левый ряд.

— Теперь уже придется ехать налево, — сухо констатировала Итка.

— Тьфу, черт возьми… — взорвался я, к великой радости Узлика.

— Тьфу, черт возьми! Тьфу, черт возьми! — заверезжал он, молотя меня кулачком по плечу.

— Не объезжать же мне, в конце концов, весь город! — взбунтовался я и, торопливо оглянувшись, увидел где-то вдалеке за нами две машины.

Кому я помешаю? Я сделал разворот и влился в середину правого ряда.

— И все дела! — торжествовал я. — Я буду идиотом в собственных глазах, если начну разъезжать тут из конца в конец.

— Идиотом в собственных глазах ты, возможно, и был бы, — отозвалась Итка, — но тогда к тебе бы не имел претензий постовой. Готовь права.

От перекрестка, помедлив, двинулся к нам человек в форме. И как я его раньше не заметил? Этакий папаша в летах с налитым, как яблоко, лицом. Похоже, у него гипертония. И сразу:

— Попрошу ваши водительские права! Вы знаете, какое нарушение вы допустили?

— Да, разумеется. Мне надо поскорей в больницу, а я тут плохо ориентируюсь. В последний момент только сообразил, что оказался в левом ряду.

Он долго разглядывал мои права. За нами останавливались все новые и новые машины. На перекрестке не были зажжены фонари. В переулке кто-то уже начал сигналить.

— Вот видите, что может получиться, когда без предупреждения делают разворот.

— Но ведь за мной никто не ехал, — отговаривался я.

Это подлило масла в огонь.

— Правила существуют для всех! — назидательно сказал он. — Вы выехали из потока и пересекли черту. За это водитель облагается штрафом.

Не знаю, почему он не дал мне немного отъехать от перекрестка. Я сам уже стал нервничать от нараставшей кутерьмы. И ко всему еще захныкал Узлик:

— Я хочу писать…

— Надо немножко подождать, — сказала Итка, тоже начавшая терять терпение.

Он разревелся.

— Хочу писать, — повторял он. — Сейчас, вот тут!

— Ну, тогда вылезай! — оборвала она его. — Иди туда, на тротуар, где кустики.

— Придется вас оштрафовать, — сказал опять постовой и вытащил блокнот. — Хотя вы и нездешний. За нарушение правил.

Я был готов на что угодно, лишь бы сдвинуться с этого чертова перекрестка.

Витек сунул в окно голову.

— Не могу расстегнуть. А мне очень хочется писать!

Я вылез из машины. По одну ее сторону — человек в униформе, по другую — мальчонка, у которого заело молнию. А на тротуаре — кучка любопытных! Я бьюсь над этой дурацкой молнией — и ничего не получается. С обеих сторон уже трубят клаксоны. И в довершение всего Итка начинает совершенно неуместно хохотать.

Наконец молния поддается. Но Витек и не думает бежать куда-то в кустики — обрадованно расставив ноги, широкой дугой поливает крыло нашей машины. Нет, я, кажется, сейчас разорву этого мальчишку! Кончил. И как ни странно, сам застегнул молнию. Потом остановился перед постовым:

— Дашь мне тоже листочек?

Постовой засмеялся. Вырвал с обратной стороны блокнота кусок чистого листка и вложил Узлику в руку. Потом погладил мальчика по голове.

— Езжайте, — сказал он мне благосклонно, — и другой раз будьте внимательней.

Да, после всех своих сакраментальных действий отпустил нас с миром!

— Так что нам Узлик ко всему еще сэкономил деньги на мороженое… — хохотала жена, и мы с Витеком ей вторили.

Я чуть ли не готов был поверить, что всю сцену с молнией мальчишка разыграл, чтобы помочь нам выпутаться из этой истории. Но столь исключительную изощренность мог проявить разве что взрослый.

Мороженое мы взяли на всех: кто знает, сколько придется проторчать в больнице — потом на это может не остаться времени. Мальчик съел две порции. Заказал себе лимонаду и пирожное «безе». Уходить из кафе ему не хотелось. Пришлось пообещать, что мы пойдем обедать, когда будет готов снимок, — тогда только он дал себя увести.

Но на этом наша одиссея не кончилась.

Коллеги приняли меня очень радушно. Витеку надо еще раз сделать томографию? Конечно! О чем речь? А если я интересуюсь, тут у них есть несколько уникальных снимков. Опухоль в третьем желудочке. Паразитарная киста, которая никаким другим методом не обнаруживалась. Полость абсцесса, который, видимо, самостоятельно прорвался. Больной жив, да.