— Ну что ж, — задумчиво сказал он. — Пожалуй, она не врет. Не имеет смысла: снявши голову, по волосам не плачут. Чего ей укрывать этого валютчика, когда она даже свои главные козыри открыла. А если так… Он еще помолчал и добавил: — Стоит принять хотя бы вашу версию, Виктор Сергеевич. — Он улыбнулся. — Все равно у нас нет ничего другого. Значит, вы берете на себя центральный рынок. Так?

— Слушаюсь! — коротко отрапортовал обрадованный Катенев.

— На крытый пошлем…

…Стоп! Катенев вдруг испытал то трудно поддающееся описанию ощущение беспокойства и настороженности, которое так хорошо знакомо охотникам и рыболовам.

Он лихорадочно стал оглядывать публику, разыскивая глазами того, кто вызвал в нем это ощущение. Мгновенно обежал взглядом покупателей, продавцов. Ничего нового. И вдруг… Ага! Вот он, идет к выходу. Молодой черноволосый парень, припадая на правую ногу, уже выходил с территории рынка.

Швырнув на прилавок свеклу, которую он придирчиво осматривал, капитан бросился за парнем. Машина! Есть ли у него машина? Если нет, то опять ложная тревога, как вчера, как позавчера…

Парень подошел к голубоватому «Москвичу». По-хозяйски уселся за руль, небрежным жестом захлопнул дверцу. Взвизгнул стартер, и машина, огибая стоящий у обочины грузовик, помчалась в сторону Ленинградской.

Но теперь это уж было безразлично — куда. Перейдя на другую сторону улицы, капитан Катенев вытащил записную книжку и, внутренне торжествуя, четко вывел номер «Москвича»: КШЖ 17—61.

— Ну, ладно, Виктор Сергеевич, без церемоний. — Полковник Комиссаров указал на стул. — Садитесь и рассказывайте.

Катенев усмехнулся.

— Собственно, рассказывать-то почти нечего. Гигла Кизирия. Студент Куйбышевского политехнического института. Характеристики самые скверные: неуч, симулянт, любитель спиртного. Над женой и ребенком измывается. Года три торгует лаврушкой. С год назад приобрел машину. Пока все.

— Что скажете, Анатолий Сергеевич? — Полковник повернулся к своему заместителю подполковнику Булушеву. — Видимо, тот?

— Да, уж личность, чего и говорить, светлая…

Подполковник Булушев, кудрявый, крепкого сложения человек, громыхнув стулом, встал, прошелся по комнате.

— И все-таки главное-то и неясно: где этот субъект золото берет?

— Узнаем, Анатолий Сергеевич, — негромко сказал Катенев. — Я теперь с него глаз не спущу.

— Это как же? — Булушев удивленно уставился на капитана. — Ездить за ним будешь? А если он месяца три тебя крутить будет? А потом выяснится, что золото он с каникул привозит. Как лаврушку. Нет, это удовольствие дорогое… Надо как-то иначе.

Все трое помолчали. Наконец полковник сказал:

— Ну, так. Ездить не ездить, а посмотреть за Гиглой все же следует. Сам-то он мелочь, сбытчик пустячный, это ясно. Но ведь сидит же где-то золотой паучок, а? Где?

На следующий день около семи часов вечера в кабинете у капитана раздался звонок.

— Виктор Сергеевич! — услышал капитан взволнованный голос Альберта Новикова, одного из оперативных работников отдела. — Машина КШЖ 17—61 стоит на Ленинградской около магазина «Электротовары».

— Хорошо. Погляди за ней, я сейчас.

Через несколько минут Катенев уже разговаривал с Новиковым. Тот был в штатском, в руках — сетка с пакетами молока, какими-то кульками.

— Командирован за провизией! — перехватив взгляд капитана, смущенно пошутил Альберт. — Домашние принудработы…

— Ладно, Альберт, спасибо. Ступай, я теперь управлюсь, — сказал Катенев и пошел через улицу к «Москвичу».

Машина стояла против кирпичной арки, ведущей во двор старого дома, сохранившегося еще со времени старой Самары. На одной из стенок арки белела знакомая чуть ли не всем куйбышевцам табличка:

И вновь капитан ощутил в себе знакомое чувство напряженности. Зубной техник. Золото. Гигла Кизирия. Вряд ли это совпадение. Очевидно, Гигла приехал именно к Нахбо. Но зачем? За золотом? А может быть, наоборот — предложить золото? Или еще проще — вставить зуб. Не станешь же их расспрашивать: «Ребятки, что у вас за дела?»

И все-таки над этим стоило подумать…

— Что-о? Обменять золото?

Подведенные брови поползли вверх. Люся растерянно смотрела на странного клиента: шутит, что ли?

Но тот не был расположен шутить. Согнувшись перед окошком, он раздраженно тряс плохо выбритыми, обрюзгшими щеками:

— Я в банк пришел или куда? Почему вы на меня уставились, что я такого спрашиваю? Ну, золото, золото — обменять золото на деньги! Имею я право это сделать у вас или где?

Люся нерешительно качнула высокой прической:

— Н-не знаю… Подождите, пожалуйста, я спрошу. Закрыв окошко, она быстро подошла к сдвинутым буквою «П» столам, где сидели другие сотрудницы.