– "Дана настоящая имя рекл, в том, что окончил дни свои в видимом мире по иной причине, но не от перепоя".

Медицине безразлично, по какой причине покидаем мир, её задача - помогать страждущим и не делать осуждающих выводов неприятному событию:

– Пережрал, скотина, дорвался!
– представителей медицины мораль не трогает, работникам и без моралей работы хватает, но думать в перерывах от основного занятия - кто запретит?

Умер - ну, и умер случается, на то и жизнь даётся, чтобы рождаться и умирать. Все умрём, чего там. Не важно, от чего умер.

Нам некая автоматика дана: чтобы окончательно и насовсем не уйти в печаль об усопшем - ужасную нейтрализуем заботами об избавлении от трупа. Это основной пункт. Второй - устройство поминок, похороны без поминок - что "свадьба без гармошки".

А тогда большая часть родни усопшего состояла из женщин, и потому набор страданий исходил от них и выглядел типично женским:

– Хоть и кумунист, но погребение совершим по православному обычаю с отпеванием в храме и с грустными песнопениями по дороге к "месту вечного упокоения". Заключительный концерт - обрядовые песнопения у могилы. Умерший не входил в разряд грешников с заключением: "захлебнувшихся блевотиной не отпеваем", духовный криминал отсутствовал. Закури отбывший и усни, запылай лежанка огнём неугасимым - общая смета на похороны сократилась бы на сумму, коя ушла на процесс отпевания: хоронить взятых огнём по церковным обрядам грех.

Если инициатива лишения живота исходит от мужчин, как то войны, драки мирного времени с летальными исходами и смерти с участием четырёх колёсного транспорта (личные автомобили) - хлопоты по отправке тела в мир иной отданы женщинам, эдакое разделение функции и полномочий. Оно и верно: мужчинам страдать не дано, вид страдающего мужчины ужаснее вида пьяной женщины на порядок.

"Партейная" организация предлагала родичам предать земле умершего члена не по христианским правилам, а "по-коммунистически скорбно и строго". Родня стояла насмерть:

– В жизни коммунистом был - пусть туда "христианином" явится!
– что покойник за время жития не потратил и минуты на "утверждение в вере" родственников не поколебало.

Появились споры и сомнения, но поскольку "общий момент" не позволял "горлопанить" - в итоге стороны шли на компромисс.

– Как отправлять товарища: верующим в загробие, али не?
– денежными средствами на "мероприятие" по отправке в царство вечного покоя партЕйная организация не располагала, и, следовательно, не имела решающего голоса. Есть деньги на "мероприятия" - величина, нет - и ты не существуешь.

Но хотелось, очень хотелось руководителю первичной партЕйной организации удержать власть хотя бы в деле захоронения бывшего члена, не терять давно потерянное лицо, и в последней битве выйти победителем. Это бы единственный момент полного торжества и утверждения истины: "кто платит - тот заказывает музыку". Заказ оплачивала родня усопшего. Поддайся родичи на уговоры руководителя партейной ячейки (первичной), откажись отпевать в храме "стойкого борца за идеалы рабочего класса" - проделанная работа вписалась в актив "партейной" ячейки пусть и без положительных результатов от руководства сверху.

Но родичи усопшего "стояли насмерть" и успешно отражали атаки товарища секретаря первичной партейной организации, членом коей недавно был усопший. Ни с одной из сторон запах капитуляции не исходил.

После долгих упорных дебатов стороны пришли к согласию:

– Близкая и далёкая родня ублажается принятыми издавна обрядами до могилы, театр с обещанием будущего воскресения из мертвых заканчивается, на сцену выйдет руководитель организации, активным членом коей был "утонувший" товарищ.

Перед опусканием усопшего на вечную стоянку, "секлетарь" скажет напутственное слово "ушедшему товарищу". Уходить в неизвестность и без напутствия? Не дело, промах в работе, какая нужда в бессловесных секретарях?
– так выглядел сценарий провода товарища на тот свет.

Договорённости соблюдались "фифти-фифти", и пока певчие в количестве трёх единиц жиденько, без чувств, по привычке, отрабатывали положенные заупокойные мелодии - секретарь держался в сторонке, вызывающе помалкивал и ждал выхода.

Певчие, отработав репертуар, степенно удалились и на сцену (бугорок вынутой земли) вышел секретарь и без бумажки выложил шикарную прощальную речь. На малое время включил сознание на прослушку речи секретаря и удивился: достоинства покойника были столь большими, что гнали печаль и рождали зависть. На хвалебной ноте и стоило кончить поминальную речь, но секретарь испортил обедню заявлением "ушедший раньше времени наш товарищ...", будто знал время, когда и кому уходить туда.

Удивительное и благостное явление смерть: только ей одной дано меня, ничтожного, сделать "святым" и выжать слезу у живущих - так убедителен был секретарь в речи о покойнике. Мероприятие протекало весело, забавно, без слёз и иных проявлений скорбей. Не было грусти, но в сознании провожавших в последний путь товарищей гвоздём сидели противные рвотные массы, кои так жестоко, бездушно и раньше срока прервали житие единомышленника. Тогда и подумал: "ведь рвотные массы могут посетить и на поминках". чтобы отвратные мысли не посетили за поминальным столом...