Хор осторожно присел. Сумерки раннего утра не позволяли тихонько начать что-то читать, а мозг требовал работы — и поскорее. Мысли прошлись по частично сохранившейся в памяти шифрованной сказке, потоптались на ней, так и не смогли найти новую зацепку и перепрыгнули на более старую и, пожалуй, более важную загадку. Смерть Синди, смерть Зорренда, его предсказания, сцена в часозвоне, Кей, его помощь в возвращении силы Раль. «Медный шлем». Эвальд Мистераль.

Об этом Хор уже думал много раз, и, пожалуй, об этом можно было думать очень долго. Стоило ли уезжать? Сестры Мистераль оставались в столице без его защиты, но обеим могли обеспечить прикрытие их семьи. Если б Мальс не улетел, он все равно не смог бы противопоставить ничего серьезного убийце, справившемуся с Зоррендом. Майор Тровен все же делал многое, чтобы поймать преступника или обезопасить от него людей. Хор вряд ли мог устроить это лучше него.

Нет, просто так сидеть и размышлять не хотелось. Он поднялся, стараясь двигаться бесшумно, поглядел на мирно спящего Байониса, а потом — на прикрытую дверь. Прогуляться по коридору, что ли? Ещё в детстве Мальс Хорана любил бродить по дому среди ночи, заглядывая в комнаты к другим. Интересно наблюдать за людьми, когда те спят, и мальчик сумел незаметно застать во время сна всех членов семьи. Мама обычно накрывалась одеялом или простыней почти с головой, словно всегда мерзла. Отец казался оцепеневшим. Он нередко ложился под утро, жег в своей комнате свечи, не признавая ламп. А вот брат принимал самые причудливые позы и очень любил засовывать левую руку под подушку.

Байонис себе вольностей не позволял, даже когда спал, хотя тут роль играла и тесноватая постель — разложенное в кровать кресло. Пальцы Маршала чуть шевелились, словно что-то пересчитывали. Все же он не представлял собой настолько интересное зрелище, за которым хотелось наблюдать в течение пары-тройки часов, поэтому Хор двинулся к выходу, внимательно глядя под ноги и очень осторожно делая каждый шаг.

Надеясь, что у Лейнора не развита привычка бросаться на идущих мимо людей, если идут они в неподходящее время, Мальс прошествовал по четвертой каюте: её обитатель спал прямо в кресле, лицо казалось бесстрастной фарфоровой маской. Хор неслышно скользнул мимо него в следующую каюту. Аймалдэны тоже мирно отдыхали. Бьюкенен свернулся в калачик, своими длинными волосами и худым телом напоминая девушку-подростка.

Мальсу интересно было посмотреть на Толла и Ферчазейро, однако во второй каюте его задержало удивление. За столом, опустив голову на сложенные руки, спал человек. По плечам рассыпались длинные темные волосы. Адмирал Иушнице — но почему не у себя, а среди пассажиров? И ещё он успел сменить ослепительно белый мундир на более темный, кажется, даже бордовый. Хор тихонько усмехнулся и понял, что не удержится от небольшой вредности в ответ на вчерашнее. Он подошел к спящему адмиралу и потряс его за плечо, одновременно шепнув в ухо:

— Так для чего же вы все-таки потащили меня к батерсу, а?

Иушнице вообще никак не отреагировал. Плечо было холодным, а ткань — странной на ощупь. По спине пробежались мурашки. Хор сильнее затряс адмирала, однако тот продолжал оставаться неподвижным, хотя военный давно бы проснулся. Мальс нашарил лампу и торопливо зажег её: в тусклом свете стали более ясными очертания бледного лица с застывшими, широко открытыми глазами. Хор выругался.

***

Стемнело. Проскользнул мимо скрытый занавешенными окнами закат. Виорди уже не выглядела встрепанной птичкой, которую переносили из одной клетки в другую: она оправилась от потрясения, вызванного неожиданной новостью, и уже шутила с Эвальдом, постоянно поправляя выбивающиеся из прически темные локоны. Раль предложила ей собственные услуги парикмахера, однако сестра решительно отказалась, почему-то не желая переплетать свою мудреную косу.

Пришла Илана. Некоторое время они привыкали к тому, что находятся вместе втроем, однако младшая сестренка никогда не страдала предрассудками и только приветствовала поводы для радости. Очень быстро напряженное разглядывание друг друга вылилось в веселое щебетание, приправленное обещаниями “обязательно нарисовать такую красавицу Виорди”. Адилунд звания красавицы не удостоилась, но особо из-за этого не переживала: ей приносило удовольствие само ощущение вернувшегося прошлого. Снова сестры находились рядом друг с другом, разговаривали, смеялись, забыв про все границы, которые только могли между ними существовать.

А потом снова зазвенел звонок. Позже остальных, уже в сопровождении осенних сумерек, в квартиру зашла Хемин. В прошлый раз она видела чудесное появление Раль, поэтому сейчас выглядела совсем спокойной. Подошла к сестре и без слов её обняла.

Потом они сидели все вместе на диване: вернее, на него поместились только Виорди, Илана и Раль, а пришедшая последней Хемин с легким смехом опустилась прямо на пол, предварительно постелив на него покрывало и сказав, что будущий военный может с легкостью обходиться без роскоши и удобств.

Тек игривым ручейком разговор, крутясь преимущественно около Виорди и всего, что её касалось. Ещё с раннего детства это стало привычным: они трое поддерживали сестру, которой повезло меньше. По характеру впечатлительная и чувствительная, Виорди могла переживать из-за пустяков, не говоря уже о тех проблемах, которые стали частью её жизни. У остальных проблем тоже встречалось не так уж мало, однако они все понимали: ей сложнее. И в едином порыве, не сговариваясь, поддерживали, как могли.

Эвальд, возившийся некоторое время с чем-то в своей комнате, вышел к ним, с улыбкой держа в руках холст: светло-голубой тонкий силуэт девушки в пышной шляпе на фоне цвета ночного неба. Изящную фигуру окружали молочно-белые брызги.