Он метнулся из светлицы вниз, прыгая сразу через пять ступенек, заскочил в хозяйственную пристройку, где стоял мотоцикл, и вернулся уже с арбалетом в руках и колчаном стрел.

Дивий за это время завладел мечом, отдал команду дружиннику, и дом старосты окружила реденькая цепь воинов защитного полка.

Но военные приготовления не дошли до логического завершения.

Послышался приближавшийся шум, в конце улицы, ведущей к центральной площади, показались маневрирующие всадники защитного полка, а за ними сверкнули какие-то непонятные движущиеся сооружения, напоминающие сплюснутые стеклянные дыни на колёсах.

– Батюшки-светы! – проговорил Милич вполголоса. – Колёсники!

– Кто? – удивился Дивий.

– Лет пять назад наша разведка набрела на Гору, обитатели которой, спустившиеся на Равнину, были колёсниками. Внутри этих эллипсоидов – инопланетные насекомые сродни земным термитам.

– Никогда не слышал о подобной расе разумников, ни после Падения, ни до.

– Вселенная велика, советник, в ней было достаточно места всем, кто начинал понимать суть вещей. Ты не читал Азимова?

– Кто это?

– Земной писатель двадцатого века.

– Даже не слышал о таком.

– А ещё учитель, – укоризненно покачал головой Милич. – Я не землянин, и то знаю земных писателей и философов.

– Добавь – а ещё в шляпе и очках, – не обиделся Дивий.

– Что такое шляпа?

– Вот видишь, и ты не всё знаешь, что изобретали на Земле тысячи лет назад. Так что там Азимов?

– Он первым написал о колёсниках, представляешь? За тысячу лет до контакта с ними.

– Что ж, прозрел, значит. Что их занесло к нам?

– Сейчас узнаем. Прикажи своим гвардейцам, чтобы не начали стрелять. Кстати, кроме колёсников нам известны ежоиды – тоже насекомые, но другого вида, в качестве транспорта они используют огромных ежей. Предупреди парней.

– Без меня не начнут.

Стадо колёсников приблизилось, оставляя за собой хвост пыли, остановилось напротив дома старосты. Впечатление было такое, будто они знают, кто именно им нужен. Всего в делегации принимали участие тринадцать «дынь» разных размеров. Самая маленькая имела в длину – по оси эллипсоида – два метра, самая большая – около восьми.

«Дыни» перестроились, образовав полукруг перед крыльцом терема Величей. При этом старейшине показалось, что он слышит почти неразличимый шелест внутри каждой «дыни», будто их обитатели ползали по стенкам экипажей и разговаривали на своём «насекомьем» языке.

Затем в центр полукруга выкатилась небольшая «дыня», завернутая в «авоську»: на неё была накинута крупноячеистая сеть. К «дыне» подкатились два колёсника побольше, вырастили нечто вроде полупрозрачных щупалец.

Дивий оглянулся на Улыбу, стоявшую на крыльце. За ней пряталась Ярыся.

– Уведи дочь!

– Пусть остаются, – разрешил Горан. – Это переговорщики. Ничего дурного они не задумали.

Щупальца ловко вскрыли «дыню», похожую на клетку. Стало видно, что внутри сидит какое-то косматое существо неопределённых очертаний.

Сначала Дивий принял его за свернувшегося колобком ежа, но это был не ёж.

Колесники обхватили косматый колобок щупальцами, один из них треснул по колобку, и тот развернулся… в огромный рот с красными губами. Во рту сверкнули белые крупные зубы.

Дивий удивлённо глянул на Милича.

– Переводчик, – спокойно сказал тот.

– Святые угодники! Никогда бы не подумал! Они что же, выращивают толмачей специально?

– Может быть, и выращивают. Интересно, какую весть они принесли?

Колёсник стукнул по колобку-рту ещё раз.

Рот раскрылся и отчетливо произнёс по-русски:

– Влад Велич.

– Понятно, – кивнул Горан. – Им нужен Предтеча.

– Скажи им, что Влад…

– Сам скажи, ты здесь хозяин.

– Влад Велич уехал, – проговорил Дивий. – Его в городе нет.

Колёсники смешно перебрали колёсами на месте (каждая «дыня» с насекомыми имела по четыре диска мутного белого цвета), сдвинулись теснее.

Щупальце нашло голову толмача.

– Ясси Велич, – без интонаций произнёс он.

– Ясена Велича тоже нет. Он уехал месяц назад.

Новое волнение среди членов делегации.

Щупальце погладило косматую голову переводчика.

– Мы хотеть контакт, – заговорил рот. – Мы искать Велич. Где возможность.

Дивий потеребил бороду, пребывая в сомнениях, наклонился к Миличу: