Краем глаза увидела пробежавший по стене алый сполох, словно отблеск ясной зари, очень медленно повернулась к нему и замерла на месте. Меч — если это был меч — манил, притягивал отзвуками давнего боя, будто разговаривал с ней. Ему так надоело веками пылиться в душной сокровищнице! Его ковали для боя во имя чести, во имя долга… и этот долг, и эту честь он почувствовал сейчас рядом с собой и потянулся к воину изо всех сил, пусть этим воином и была девушка. Разве есть разница? Он читал в сердцах, он пел от нетерпения, он пылал ярко-красным огнем, он просился в бой!

— Ты заслуживаешь его, — кивнул Ринглин, уловив ее взгляд и ее сомнения. — Ему здесь не место. Пришло время вновь показать его миру… Каранлах — меч легкий и прочный. Лезвие его из обсидиана, и благодаря магии он остер как бритва, не ломается и не требует заточки. Он хранится здесь со времен разорения Дориата. Будь у меня побольше времени, я бы рассказал всю его историю. Бери: он сам тебя выбрал!

Жанна благоговейно сняла со стены эту бесценную и невероятно древнюю вещь — да что там, живое существо, выпущенное из многовекового заточения. Мечница повесила клинок на пояс и ощутила его присутствие, как теплое объятие…

Время поджимало. Они мчались обратно, и вдруг, миновав поворот, буквально наткнулись на принца. Леголас изумленно воззрился на военачальника. Девушку в кольце Бильбо он не замечал.

Сердце Ринглина пропустило удар. Резко остановившись, он опустился на колено, сбросил с плеча вещи и одновременно задвинул рукой за спину невидимую Жанну. Замер, опустив голову.

— Мой принц!

«Все, нам конец», — лихорадочно думал Ринглин. На ум ничего не приходило, а ведь, казалось, все было так хорошо продумано! Он не мог поднять руку на наследного принца Лихолесья — внука Орофера. И молча ждал. Время шло, но вокруг было по-прежнему тихо. Подняв голову, Ринглин увидел бесшумно уходящего Леголаса. Тот так и не спросил, куда это его учитель несется с охапкой вещей пленных гномов…

«А если бы это были Жанна с Бильбо?» — подумал эльф.

Они быстро добрались до гномов. Хоббит уже нашел, руководствуясь картой, и выпустил почти всех. Гномы собрались в караулке, с презрением поглядывая на валяющихся вокруг мертвецки пьяных охранников.

Бильбо морщился, жалобно смотрел на девушку, грыз ногти, топтался в тревожном ожидании… Жанна, не в силах видеть его мучения, протянула ему кольцо. Бильбо жадно сцапал незатейливый золотой ободок и с облегчением вздохнул. Но, тут же обеспокоившись — вдруг кольцо подменили? — надел его на глазах удивленных гномов, впрочем, уже знакомых с его тайной. Балин скривил губы в усмешке, вспомнив разговор на отрогах Мглистых Гор: «Говоришь, крался, крался и прокрался, хитрец?»

Ринглин наблюдал эти манипуляции без всякого удовольствия. Он предупредил сыновей Фундина, чтобы были на подхвате и спускались вниз через полчаса, если они с Жанной к тому времени не появятся. Остальные быстро разобрали оружие и походные сумки, но на лесного эльфа поглядывали все еще недоверчиво. Оставалось только вызволить короля. Гномы готовы были ждать: Балин и Двалин убедили товарищей, что Ринглин и его план достойны доверия и что на нижний уровень соваться опасно, прежде всего — для Торина.

Эльф хотел пойти сам, но Жанна сказала, что она скорее заорет во всю мощь своих легких, чем отпустит его одного. Договорились, что девушка пойдет следом, держась на некотором расстоянии, и в чуть чего прикинется пленницей, которую все же переводят в подземелье, чему никто бы не удивился. И они начали осторожный спуск на самый низкий — по расположению и по назначению — уровень подземелья.

Первый охранник стоял на лестнице, глядя вниз. Он начал медленно поворачиваться в их сторону, но Жанна безо всяких угрызений совести ударила стража рукояткой ножа по затылку. Эльф тяжело упал — Ринглин подхватил его у самой земли, чтобы избежать шума, и уложил на ступеньки. Девушка едва подавила в себе желание от души пнуть мерзавца. Ринглин, укоризненно взглянув на девушку — та пожала плечами — быстро засунул кляп в рот стражнику, оттащил подальше в темноту, связал руки и ноги. Такой оборот дел пойдет охраннику только на пользу — кто меньше знает, крепче спит.

Они беспрепятственно спустились на нижний уровень. Свет от факелов открыл их взорам висящего на цепях Короля гномов и лысого эльфа в темной одежде, деловито и сосредоточенно перебирающего какие-то блестящие инструменты, в полном порядке разложенные на длинном столе.

Жанну внезапно затошнило. Даже от короля гоблинов не исходило такой всепоглощающей, безумной жажды страданий. Рядом с пленником стоял властитель и бог этого места.

Здесь было его царство — царство боли и наслаждения. Чужой боли и его собственного наслаждения. Как хорошо, что Король дает ему пленников, позволяет ему применить свои умения, утолить свою страсть.

Орки в этом ничего не понимают, это высокое искусство им недоступно. Изнасиловать женщину самым зверским образом, переломать ноги мужчине в нескольких местах, ну, может, поджарить заживо верещащих пленников — и это все, на что они способны?

О, он не таков! Он сравнивал пытки разных народов, учился у мастеров своего дела, брал у них самое изысканное. Он становился все лучше и лучше в своем искусстве. Он почти достиг совершенства, к которому всегда стремился.

Он знал, как малой кровью добиваться неимоверных страданий. И он всегда умел вовремя остановиться и долго, очень долго поддерживать жизнь в умирающем, находя все новые и новые грани мучений.