– И ты, - трусь носом о его скулу. – Тоже мне очень, - вдыхаю его запах, осекаюсь. – Очень нравишься, - наконец, завершаю свою мысль, буквально вырвав её из круговорота остальных слов.

Стив снова целует меня, и чувствую, как ноги подкашиваются. В груди так больно, что хочется стонать, но это приятный дискомфорт, словно бы во мне не хватает места всем эмоциям, которые я испытываю, и они пытаются вырваться на свободу, разорвав меня изнутри. Я хочу быть ближе к Брауну, но объятий недостаточно. Всё это не то. Я хочу забраться к нему в грудь и свернуться клубочков возле сердца, чтобы Стив всегда носил меня внутри себя, чтобы каждое мгновение быть рядом с ним, и от невозможности этого я задыхаюсь. Мне не хватает воздуха. И мне кажется, что я никогда не смогу насытиться этими поцелуями, которые вскружили мне голову.

Я слышу, как двери других домиков начинают открываться, и распахиваю веки. Стив словно читает мои мысли, и поспешно отстраняется. Я краснею. Смущённо улыбаюсь, смотря на парня. Тот бросает взгляд мне за спину, где дети начинают скапливаться на крыльце, не горя особым желанием выходить под дождь.

Я вдруг понимаю, что не хочу, чтобы кто-либо знал о моей связи со Стивом. Особенно Трейси. Хочу, чтобы это была наша тайна, секрет, который никому нельзя рассказывать. Хочу, чтобы никто о нас не знал и не смог всё испортить. Как Трис портит всё Нине. Или как Нина подталкивает меня к чему-то плохому.

– Пора сопроводить деток в столовую, - шутит Стив.

– Ага.

Я улыбаюсь и оборачиваюсь. Питера нигде нет. Да и Дрея тоже. Ребята стоят на крыльце, и лишь одна Трейси выходит на дорогу, укрываясь под своим розовым зонтом с принтами. Она решительно направляется в сторону главных зданий, даже не дожидаясь, пока мы со Стивом проверим, все ли на месте.

– Пошли, - парень легко толкает меня в плечо и решительно выходит под дождь. Он не сильный, но всё равно неприятный.

Я следую его примеру, убираю назад намокающие волосы и плетусь за Брауном. Это круто – находиться под дождём рядом с ним и вспоминать его прикосновения, поцелуи, шёпот. Я улыбаюсь и поднимаю голову вверх, подставляя лицо каплям.

– Все в столовую! – кричит Стив, но его слова почти тонут в шуме дождя. – Примете душ по дороге!

Дети первыми приходят в себя – они расталкивают старших и выбегают на улицу, начиная громко смеяться и бегать кругами, а следом за ними из-под навесов выбираются и другие ребята. Я вижу недовольных девчонок, взвизгивающих из-за воды, которые стремглав бросаются в сторону главных зданий. Парни подшучивают над ними, а затем бегут следом, начиная издеваться.

Мы со Стивом идём позади плечом к плечу, и мне дико весело. Я счастлива! И я смеюсь, издаю победный клич и раскидываю руки в стороны, делая пару оборотов. Моя одежда, волосы, лицо – всё промокло из-за дождя, но я радуюсь этому. Даже не помню, когда в последний раз я испытывала такое удовольствие от простого дождя. Обычно в такую погоду я сижу дома, жалея о том, что не могу пробежаться перед сном, делаю домашнюю работу и скучаю.

Когда все ребята скрываются за поворотом, Стив неожиданно хватает меня за локоть и останавливает – я не успею сообразить, что к чему, как парень впивается в мои губы поцелуем. Вода омывает наши лица, заползает за шиворот, попадает в рот, и я буквально ощущаю сквозь поцелуй её привкус.

– Ты прекрасна, - Браун улыбается и убирает взмокшие волосы с моего лица назад.

Я смущённо стукаю его ладонью по груди, а потом отталкиваю в сторону и бегу вслед за остальными детьми, пока кто-либо из них не решил вернуться и не увидел нас. Щёки горят. Нет. Они пылают. И мои губы сводит из-за улыбки, которую я пытаюсь спрятать, когда вбегаю в столовую.

Это невероятно. Это действительно чертовски невероятно!!!

========== 21. ==========

the neighbourhood – born to burn

Дождь не прекращается. Наоборот, он то усиливается, то практически сходит на нет. Гроза властвует над лесом беспощадно и жестоко практически два дня, и озеро стонущее под разбивающимися о его поверхность каплями-самоубийцами, практически выходит из берегов. Почти всё время мы проводим либо в столовой, либо у себя в домиках. На улице особо не погуляешь – единственный зонтик во всём лагере есть только у Трейси, и то она не особо горит желанием с кем-то им делиться.

К концу второго дня солнце начинает пробиваться сквозь плотную массу облаков и, словно стрелы надежды, озаряет всех светом. Дождь моросит, но в отблесках небесных лучей он выглядит великолепно. Я не перестаю любоваться этим местом – оно по истине прекрасно. И я, привыкшая к городам и шумным дорогам, буду грустить, когда покину его.

Я стою на своём крыльце под навесом и смотрю на Трейси, которая находится недалеко от озера на дороге, укрытая своим модным зонтом, и фотографируется. У меня тоже возникает желание сделать пару снимков, чтобы оставить на память хотя бы частичку этого лета, но мой телефон в домике на тумбочке, и если я вернусь за ним в дом, то упущу это мимолётное желание и больше не смогу схватиться за него своими тонкими пальцами.

Под окнами соседнего домика проходят два парня, пробираясь по мокрой траве и даже не обращая внимания на намокшие штаны. Я наблюдаю за ними, пока один из них не замечает меня. Это Джон. Он останавливается и машет мне рукой – я неуверенно поднимаю кисть, делаю непонятное движение, и тут же опускаю её. Парень исподлобья смотрит на меня, и мне кажется, что ещё секунда, и Джон направиться прямо ко мне, но потом он смотрит куда-то в сторону, замечая кого-то, разворачивается и идёт дальше вслед за своим другом.