Шрифт:
— Можно мне глоточек? — спросила Ирина.
— Да, — кивнул я, не отрываясь от машинки, — сколько хотите. У меня в багажнике есть еще.
Она поднесла фляжку к губам, откинула голову назад и отпила. Я прекратил печатать и посмотрел на нее, на ее белую шею, на профиль и подумал, что она очень красивая девушка. Совершенно одинокая. Покинутая. Сейчас со мной. Видимо, надолго со мной. Если я…
Я прогнал эти мысли, смял сигарету в пепельнице машины и допечатал договор до конца. Потом поднял машинку и попросил:
— Возьмите чемодан.
Она взяла. Я подал ей оригинал, копию и авторучку. Медленно, как в трансе, она подписывала документы.
— Деньги в вашем распоряжении, — сказал я. — В любое время. Можете получить их сейчас, если хотите.
— Нет, не хочу, — ответила она, продолжая медленно подписывать.
— Ну, ладно, потом.
— Да, — сказала она, — потом, может быть. — Она заплакала, тихо, без содроганий.
Я переложил бумагу, чемодан и письменную машинку к заднему стеклу машины, где лежал диктофон, потом повернулся к Ирине, обнял ее за плечи и начал говорить слова утешения, сплошные глупости, это я понимал, но что еще я мог ей сказать? Тому, что случилось с Ириной, не было подходящих утешительных слов. Мне, правда, было жаль ее, очень жаль — и в то же время я был страшно рад, что у меня теперь есть право на публикацию.
Кто-то постучал по стеклу с моей стороны.
Ирина негромко вскрикнула.
— Второй раз такого не случится, — сказал я. Прежде чем опускать стекло, я сунул руку в карман и вытащил «кольт-45». Возле машины стоял полный мужчина в клетчатом пальто. На нем была клетчатая шляпа и очень яркий галстук. Он нерешительно улыбался. На вид мужчине было лет сорок пять. В правой руке я незаметно держал «кольт», а левой опустил стекло в окне.
— Хэлло! — сказал полный мужчина.
— Хэлло! — ответил я.
— Sorry to disturb you,[71] — произнес он. — Вы понимаете?
— Yes, — ответил я. — What’s the matter?[72]
— Я Ричард Мак-Кормик, — представился он с сильным акцентом. — Drogist[73] из Лос-Анджелеса.
— Glad to meet you,[74] — сказал я.
— Говорите, пожалуйста, по-немецки. Я любить немецкий. Хотеть больше изучить. Я здесь в большой поездке по Европе, понимать?
— Да.
— Я и Джо.
— Джо?
— Мой друг. Джо Риццаро. Тоже drogist. We got lost. Заблудились. Понимать?
— А где ваш друг? — спросил я и крепче сжал «кольт».
— В машине, — ответил он и махнул рукой. Я обернулся и увидел позади моей машины большой оливкового цвета «шевроле». Сидевший за рулем мужчина тоже ухмыльнулся и помахал мне рукой. Я так увлеченно печатал на машинке, что не услышал, как подъехала их машина. Ну, и еще из-за урагана. И в моем «ламборджини» горел свет. Наверное, поэтому я не увидел света фар «шевроле», — подумал я. А сейчас они были выключены.
— Мы хотим Реепербан, Сан-Паули, понимать? — продолжал Мак-Кормик.
— Да, — ответил я.
— Well,[75] где это?
— Вы слишком далеко заехали, — сказал я. — Слишком далеко.
— Мы хотим Сан-Паули, — повторил Мак-Кормик. — Мы хотим прекрасных фройляйнс. Вы понимаете, что я имею в виду. — Он поклонился. — Excuse me, lady.[76]
Ирина уставилась на него.
— Реепербан хорошо для прекрасных фройляйнс, а?
— Очень хорошо, — отозвался я, держа палец на спусковом крючке.
— Ну так как мы туда попадем?
— You turn your car and…[77] — начал я.
— Говорите по-немецки! Я любить немецкий, — перебил меня Мак-Кормик. — Значит, развернуть машину, а потом? — Он просунул карту города, которую держал в руке, в открытое окно. Обычная складная карта. Он протянул мне карандаш. — Нарисуйте, пожалуйста, дорогу, мистер.
— Послушайте…
— Пожалуйста! Мы хотим к прекрасным фройляйнс. Вы понимаете, зачем! — Он посмотрел на меня лукавым взглядом.
Я взял карандаш в левую руку и сказал:
— Мы здесь. Назад по улице до конца… — Закончить мне не удалось. Мак-Кормик (или как там его звали) мгновенно другой рукой зажал мне рот и нос влажным платком.
Я вскинул «кольт». Он бросил карту и так сильно вывернул мне руку, что я выронил пистолет. Он оказался невероятно сильным. Я видел, как Ирина распахнула дверь машины со своей стороны и выпрыгнула на улицу. Платок был пропитан противно и резко пахнущей жидкостью и очень холодный. Я пытался вдохнуть и надышался проклятых испарений. Последнее, что я слышал перед тем, как все вокруг меня стало черным, был вскрик Ирины и после этого быстрые шаги по тротуару.
19