Шрифт:
– Вилкой едят.
– Правильно. – В нетерпении под стать дочери, Шелби рассмеялась. – Вилка нужна за столом. А развилка – это разветвление дороги, место, где можно поехать направо, а можно – налево. Если мы поедем направо – ты какой ручкой рисуешь? – так вот, если поехать в эту сторону, то очень скоро будет город Рандеву-Ридж. Но мы с тобой свернем левее.
Все больше возбуждаясь от скорой встречи с домом, Шелби взяла влево – пожалуй, чуть быстрее, чем надо бы.
– Мы с тобой направляемся домой.
– К бабуле.
– Точно.
По сторонам дороги показались дома, в том числе те, что появились уже после ее отъезда, а дорога все вилась и поднималась выше.
Вот дом Эммы-Кейт, на подъездной дорожке – большой пикап с надписью на боку: «Починим все».
И наконец приехали. Вот он, родной дом.
Повсюду машины и грузовики. Они сгрудились на дорожке перед домом, выстроились по обочине дороги. По двору носятся ребятня и собаки. И по периметру симпатичного двухэтажного дома – весенние цветы, за которыми ее родители ухаживают, как за детьми.
Трещины на коре кедров поблескивают на солнце, а розовый кизильник, любимец ее матери, весь в цвету, словно невеста.
Между стойками передней веранды натянут транспарант:
Она готова была положить голову на руль и зарыдать от нахлынувших чувств, но сзади в своем кресле запрыгала Кэлли.
– Мама, достань меня! Вынь меня! Мама, скорей!
На парковочной площадке перед домом стоял барьерчик, на котором она прочла еще одну надпись:
Она рассмеялась, и в этот момент двое мальчишек увидели ее машину и с радостными воплями кинулись встречать.
– Шелби, Шелби, мы сейчас отодвинем!
Это были сыновья ее дяди Грейди, которые, похоже, за то время, что она их не видела, то есть с Рождества, вытянулись еще дюймов на шесть.
– У вас тут праздник, что ли? – прокричала она.
– Это в вашу честь. Эй, Кэлли! Привет! – Старший из мальчишек, Мэкон, постучал в заднее окно со стороны Кэлли.
– Мама, это кто? Кто это?
– Это твой двоюродный брат Мэкон.
– Мэкон! – Кэлли замахала обеими руками. – Привет! Привет!
Шелби съехала на обочину и с превеликим облегчением выключила зажигание.
– Приехали, Кэлли. Наконец-то.
– Вынь меня, вынь меня, вынь меня!
– Сейчас выну, потерпи.
Не успела она, облепленная ребятней, обойти машину, как к ней уже бежала мать.
Ада-Мей, длинноногая, шести футов ростом, в один миг преодолела расстояние от дома до машины. Ее желтый сарафан вился вокруг этих длинных ног, оттеняя огненно-рыжую шевелюру.
Не успела Шелби и глазом моргнуть, как очутилась в жарких объятиях и в облаке «Л’Эр дю Тан» – фирменных духов ее мамы.
– Ну, вот и вы! Вот они, мои девочки! Господи, Шелби-Энн, исхудала-то как! Просто кожа да кости. Ну, это мы исправим. Ради бога, дети, посторонитесь хоть капельку. Нет, вы на нее только посмотрите! – Ада-Мей обхватила ладонями лицо дочери и приподняла его к свету. – Все будет хорошо, – сказала она, видя, что глаза Шелби наполнились слезами. – Тихо, тихо, а то тушь потечет. Теперь все будет хорошо. Как эта дверь у тебя открывается?
Шелби потянула за ручку, и боковая дверь отъехала.
– Бабуля! Бабуля! – Кэлли высунулась из машины, протягивая ручонки. – Возьми меня!
– Сейчас я тебя оттуда выну. Как, черт возьми, ребенка-то достать? Нет, вы посмотрите на эту девочку! – Ада-Мей осыпала внучкину мордашку поцелуями, а Шелби тем временем отстегнула ремни и высвободила дочь. – Какая ты красивая! Как солнышко в майский день. Ну-ка, иди сюда, обними бабушку!
Кэлли повисла на руках у Ады-Мей, вцепившись как репей, а та, в желтых босоножках на каблуках, кружила ее и кружила.
– Мы с тобой тут всю дорогу заняли. – По щекам Ады-Мей текли слезы. Она продолжала кружиться с малышкой на руках.
– Бабуль, не плачь!
– Это я от радости. Хорошо, что у меня тушь на глазах водостойкая. Идем сюда, в дом, а то на заднем дворе уже большой мангал разожгли. У нас провизии на целую армию и шампанского горы. Будем праздновать!
Усадив Кэлли на бедро, Ада-Мей притянула к себе Шелби.
– Добро пожаловать домой, девочка!
– Спасибо, мама. Ты даже не знаешь, как я тебе благодарна!