Чжан Бо-дуаня считают автором не только «Глав о прозрении истины», но еще множества произведений по теории и практике внутренней алхимии, однако большинство из них ему не принадлежит – их традиционно приписывают ему как авторитетнейшему даосу.

В XII в. на севере Китая трудами Ван Чжэ (Ван Чун-яна) и его учеников было создано «Учение Совершенной Истины» (цюань чжэнь цзяо), также восходящее к Люй Дун-биню и Лю Хай-чжаню. С XIII–XIV в. оно образовало единое целое с «Путем золота и киновари» Чжан Бо-дуаня, ставшим южной школой (нань цзун) «Учения Совершенной Истины».

Восемь бессмертных – чрезвычайно популярная в позднем даосизме и народной религии группа святых, имеющая, впрочем, театральное происхождение. Что это значит?

При монгольской династии Юань Китай переживает расцвет театрального искусства. В это время живут самые выдающиеся драматурги, произведения которых и сейчас составляют золотой фонд традиционной китайской драматургии. Часть юаньских пьес написана на сугубо даосские сюжеты. В этих пьесах и появляется группа восьми бессмертных, покинувшая вскоре театральные подмостки и прочно обосновавшаяся не столько в собственно даосизме, сколько в китайских народных верованиях. В настоящее время эта бессмертная восьмерка во многом превратилась в благопожелательый символ: их часто изображают на произведениях искусства и предметах народных промыслов; они также часто изображаются на новогоднем народном лубке – нянь хуа.

Кто же входит в эту группу? Это Чжунли Цюань, Люй Дун-бинь (патриарх Люй), Чжан Го-лао, Цао Го-цзю, Ли Те-гуай (Ли Железный Костыль), Хань Сян-цзы, Лань Цай-хэ и Хэ Сянь-гу.

Самыми колоритными из этой восьмерки, часто изображаемой во время пира на лоне природы, являются Ли Те-гуай и Хань Сян-цзы.

Первый из них изображается в виде хромого нищего с железным костылем. О появлении этого костыля легенда рассказывает следующее. Однажды Ли покинул свое тело, чтобы в тонком теле посетить небесных бессмертных и побеседовать с самим Лао-цзюнем. Перед своим путешествием Ли предупредил учеников, что его физическое тело будет как бы мертвым, и велел ждать его три дня. Если же через три дня он не вернется, тело можно сжечь. Проинструктировав своего любимого ученика, Ли оставил его стеречь тело, а сам покинул его и отправился на небо. Между тем на следующий день ученику сообщили, что заболела его мать. Тогда он как почтительный сын немедленно отправился домой, предварительно кремировав тело учителя. Однако Ли вскоре вернулся и, не обнаружив своей земной плоти, вынужден был побыстрее войти в тело первого встречного только что умершего человека. Таковым оказался некий нищий хромой бродяга, в его тело и вселился Ли. Вот и стали его называть Ли Те-гуай – Ли Железный Костыль.

Хань Сян-цзы был племянником корифея китайской классической прозы и пламенного конфуцианца Хань Юя (768–824), ненавидевшего даосизм и буддизм и мечтавшего об их уничтожении. Разумеется, Хань Юй отличался крайним скептицизмом. И вот его бессмертный племянник только и делал, что куражился над дядей, постоянно испытывая его скептицизм и смущая его конфуцианское неверие. Так, однажды во время сильной засухи Хань Юй как министр чинно-благородно зачитывал ритуальное обращение к Небу с прошением о дожде. Но Небо и не думало внимать формальным фразам имперского чиновника и ученого литератора. Тогда появляется Хань Сян-цзы, небрежно бормочет какое-то заклинание, после чего хляби небесные разверзаются и на землю обрушивается бушующий ливень.

О Лань Цай-хэ известно мало, и никто даже не знает точно, мужчина он или женщина. А вот Хэ Сянь-гу – Хэ Бессмертная Дева – определенно женщина. Еще в детстве некий старец угостил ее персиком бессмертия, после чего она уже ничего никогда не ела, но становилась все краше и нежнее. Через некоторое время она покинула дом, ушла в горы и обрела бессмертие, примкнув к славной восьмерке.

Вообще же легенд о восьми бессмертных очень и очень много. Это и повествование об их путешествии за море, и сказания об их чудесах и странностях, и многое, многое другое. И не случайно, что эти милые, эксцентричные и веселые святые стали популярнейшими персонажами народной культуры Китая, какими они остаются до наших дней.

О начале мира в даосских текстах говорится много и подробно. Так, 45-я глава «Дао-Дэ цзина» гласит:

Вся комментаторская традиция достаточно единодушно толкует этот загадочный стих следующим образом: сокровенное Дао производит из себя единое энергетическое начало мира – пневму ци, которая обычно в своей нерасчлененности и первозданной простоте называется «хаосом» (хунь-дунь). Впрочем, уже в древности находились мыслители (и основания им давали многие фрагменты «Дао-Дэ цзина»), которые просто отождествляли «хаос» «изначального ци» и Дао (ср.: гл. 25: «Есть вещь-хаос всецелостная, прежде Неба и Земли рожденная»). Эта энергия и есть Одно «Дао-Дэ цзина». Но далее оно дифференцируется, расчленяется, образуя Небо и Землю, в основе которых лежат положительное (ян) и отрицательное (инь) начала (Два). Их взаимодействие образует некую срединную гармонию (чжун хэ), или Человека. Небо, Земля и Человек/срединная гармония (Три) порождают все сущее как базовые силы космоса.

Интересный космогонический миф, принявший литературную форму притчи, содержится в «Чжуан-цзы», где рассказывается, что некогда существовали два Императора-божества – Император Севера и Император Юга, которых звали Поспешный и Внезапный. В центре же жил Хаос. Поспешный и Внезапный часто бывали у Хаоса в гостях, и он хорошо угощал их. Императоры решили отблагодарить Хаос за гостеприимство и просверлить ему семь отверстий (глаза, уши, рот и ноздри), которых у Хаоса, разумеется, не было. Они стали сверлить по отверстию каждый день. На седьмой день Хаос умер.

Надо предполагать, что смерть Хаоса – первозданной целостности и единства сущего – привела к появлению Космоса – мира множественности, изменений и несовершенства. Смерть Хаоса – это как бы крушение мирового Хампти-Дампти, Шалтая-Болтая, которого бессильны собрать воедино мудрецы-конфуцианцы с «королевской конницей и королевской ратью» древних идеальных правителей и их мудрых советников. Только даосы, мало-помалу овладевая «искусствами Господина Хаоса» (хунь-дунь ши чжи шу), возвращаются к простоте и целостности этого первозданного единства, становясь нерожденными детьми нерожденной матери – Великого Дао, Сокровенной Самки Поднебесной.