Глаза девушки расширились, когда она поняла, о ком идет речь.

— О, я ее знаю! Весь прошлый сезон она гонялась за Ричардом. Он даже перевернул чашу с пуншем, пытаясь отвлечь ее внимание. Он постарался, чтобы это выглядело как случайность… — Генриетта с умудренным видом покачала головой. — Но мы-то знали.

— Кое-кто, — ткнул в сторону Генриетты пальцем Майлз, — мог бы и предупредить меня.

Генриетта с преувеличенным недоумением захлопала глазами.

— Но это было бы неспортивно.

— По отношению к кому?

— К миссис Понсонби, конечно.

— Ты, — прищурился Майлз, — будешь моей должницей до конца жизни.

— Ты уже говорил это вчера вечером. И позавчера.

— Некоторые вещи никогда нелишне повторить, — твердо заявил Майлз.

Генриетта на мгновение задумалась.

— Как альбатрос.

— Альбатрос?

Светлая прядь упала на глаза Майлзу, когда он с недоумением посмотрел на Генриетту.

— Мне просто нравится произносить это слово, — радостно ответила Генриетта. — Попробуй сам. Альбатрос. А если немного выделить первый слог, то получается еще забавнее. Альбатрос!

— А Ричард был так уверен, что безумие у вас не наследственное, — в задумчивости громко заметил виконт.

— Тихо! Иначе ты распугаешь всех возможных женихов.

— Ты считаешь, что уже не сделала это, крича «альбатрос»?

— Я бы не назвала это криком. Скорее радостным восклицанием.

Майлз поступил так, как любой повеса, проигравший спор. Он одарил Генриетту медленной, чарующей улыбкой, заставлявшей трепетать сердца девушек, а опытных вдов — писать надушенные записочки.

— Вам никто не говорил, что вы очень речисты, леди Генриетта?

Сестра двух старших братьев, Генриетта была невосприимчива к обольстительным улыбкам.

— Обычно ты. В основном когда я в чем-нибудь тебя переспорю.

Майлз потер подбородок с видом надменной задумчивости.

— Что-то не припомню подобных случаев.

— Ой, смотри! — Генриетта заговорщицки наклонилась к нему, вышитый подол ее платья мазнул по носкам туфель Майлза. — Ты точно спасен. Миссис Понсонби подцепила Реджи Фитцхью.

Майлз проследил, куда указывал веер Генриетты, и с некоторым облегчением заметил, что безумная женщина действительно заловила Болвана Фитцхью. Болван не наследовал титул напрямую, но его дядя являлся графом, а сам он обладал годовым доходом в размере десяти тысяч фунтов, достаточным, чтобы сделаться очень привлекательным женихом для любой, не возражающей против полного отсутствия мозгов. Непохоже, чтобы это стало препятствием, если судить по дебютанткам нынешнего сезона, на которых насмотрелся Майлз. Кроме того, Болван слыл хорошим парнем. Не тем человеком, за которого Майлз отдал бы свою сестру (такая опасность почти не грозила, поскольку три сводные сестры Майлза были значительно старше и давным-давно скованы узами брака), но он знал толк в лошадях, щедро угощал портвейном и имел привлекательную привычку действительно платить карточные долги.

Еще он, несомненно, представлял собой яркий образец портновского кошмара. Со смесью изумления и недоверия Майлз заметил, что одет он был полностью а-ля Гвоздика: огромный розовый цветок красовался в петлице, веночки из вышитых гвоздик украшали его шелковые чулки, а десятки маленьких гвоздичек вились, переплетаясь, даже — поморщился Майлз — вдоль боковых швов его брюк. Недавнее временное пребывание на континенте, со всей очевидностью, ничуть не улучшило его вкус.

Майлз застонал.

— Кто-нибудь должен похитить его портного.

— А по-моему, это придает вечеру особую пикантность, ты не находишь? Наш цветочный друг будет так польщен.

Майлз понизил голос и устроил целое представление из поправки одной из складок галстука.

— Будь осторожна, Генриетта.

Светло-карие глаза девушки встретились с его карими.

— Я знаю.

Находясь здесь in loco fratensis [10] , Майлз вознамерился сказать что-нибудь умное и братское, когда его отвлек знакомый грохот.

Это была не головная боль — сильный крепкий человек, Майлз никогда не страдал такими глупостями, как головная боль — и не французская артиллерия, и никаких бобовых стеблей со спускающимися по ним людоедами, насколько он знал, поблизости не росло [11] , следовательно, это могло быть только одно: Вдовствующая герцогиня Доувдейлская.

— Я сейчас принесу тебе лимонаду, хорошо?

— Трус, — парировала Генриетта.

— А почему должны страдать мы оба?

Майлз уже начал пятиться, когда к ним грузной поступью стала приближаться герцогиня.

— Потому, — поймала его за рукав и потянула назад Генриетта, — что в несчастье веселее вместе.

Майлз выразительно глянул на вдовствующую герцогиню, а если точнее, на ворох меха на руках старухи, похожий на крайне облезлую муфту, и выдернул свою руку.

— Такую компанию я не вынесу!