— Ты наверняка знаешь Глорфиндейла, — внезапно услышала Арименэль тихий голос Моргомира. Это заставило девушку остановиться.- Я даже не удивлюсь, если и история появления назгулов тебе известна. Вот только… вряд ли кто-нибудь из эльдар знает мою…

— Твою?..- эльфийка вздрогнула и внимательно взглянула на назгула. Сердце неожиданно сжалось от той боли, которую Арименэль увидела в глазах Моргомира. Кольценосец смотрел печально, даже немного тоскливо.

— А что, ты думаешь, я с самого начала был назгулом?..- Призрак снова усмехнулся, но усмешка получилась какой-то болезненной.— Думаешь, я сразу же пришёл к Тьме?.. Тогда ошибаешься.

Девушка, изумлённо уставившись на Моргомира, только покачала головой. Она так думала?! Конечно же, нет! Эру Единый, да что же случилось? Не смотря на всю свою настороженность и, можно сказать, даже ненависть к назгулу, Арименэль успела проникнуться чужой бедой и от всей души ему сочувствовала. В этом и было проклятие (или нет?) эльфийки — как и её старший брат, она старалась видеть во всех хорошее, пыталась понять, почему кто-то стал таким, каким он есть. Арименэль чувствовала чужую боль.

Моргомир мрачно посмотрел на эльфийку, еле слышно вздохнул. Говорить ей или нет?

— Был бы у меня выбор, то я бы выбрал судьбу человека. Но теперь уже ничего не изменить, прошлое не вернуть, а жить надо настоящим.

Арименэль с таким удивлением и любопытством взглянула на назгула, что тот даже чуть улыбнулся. (Оказывается, назгулы умеют улыбаться… Арименэль никогда бы не подумала)

— Человека?.. Но как же это?! Какой выбор? — она буквально засыпала Девятого вопросами.

Он придирчиво вгляделся в её лицо, напряжённо раздумывая. Не нужно рассказывать о себе первому встречному, тем более светлой эльфийке. Но… слишком много столетий прошло, и эта боль, поселившаяся в душе с самой смерти отца и встречи с Сауроном, теперь вырывалась наружу, отравляя всё существование Моргомира, которое и так жизнью нельзя было назвать. И да и к тому же его чем-то привлекла эта девушка, с добрым и живым выражением лица.

— Ладно, — Кольценосец опять вздохнул. А затем начал, немного нехотя и осторожно, будто опасаясь чего-то, — расскажу…

***

— Начну я, пожалуй, с того, что мой отец был правителем одного небольшого королевства, которого уже нет на свете, но раньше оно располагалось на северо-западе Средиземья. Когда-то оно пользовалось большой славой, но постепенно память о нём исчезла среди людей. Так вот, мой отец, Инхольт, был королём, а мать, её звали Эсилиэль, самой обычной эльфийкой…

— Постой! — вдруг прервала его Арименэль, с недоумением и недоверием смотря на Моргомира.- Но ведь было заключено всего два союза между эльфом и человеком! Ну, возможно, — на её губах появилась хитрая улыбка, девушка вспомнила о Арагорне и Арвен, — скоро будет третий, но как…

— Об этом почти никто и не знает, — тут же перебил эльфийку Кольценосец, печально улыбаясь, — моему отцу было всего девятнадцать, когда он повстречал мою мать. Они почти сразу же полюбили друг друга. Дело в том, что отец некоторое время жил у эльфов, а когда вернулся обратно в своё королевство, привёз Эсилиэль туда. Они никогда никому не рассказывали, что моя мама-эльф, так как это наделало бы много шума, да и союзы между эльфом и человеком не одобрялись. Берен с Лютиэнь и Туор с Идриль-это совсем другое дело, они великие герои Первой Эпохи. А так… Моя мать и мой отец не совершали никаких подвигов, никому до них не было дело. Так или иначе, почти никто среди эдайн и эльдар ничего не узнал. Правда, порой и ходили разные слухи, но отец всё отрицал. Так и осталось неизвестным среди наших народов то, что был заключён тайный союз эльфийки и человека. А потом всё позабылось и никому это стало не нужно, поэтому разбираться никто не стал. После смерти моей матери много слухов ходило, но отца моего немного опасались, и открыто никто никогда не посмел бы заявить о своих догадках.

Арименэль, широко раскрыв глаза, внимательно слушала Моргомира. Подумать только, а ведь никто и не знал про этих Инхольта и Эсилиэль! Сколько же всего нового. И очень печального. И, самое главное, она сейчас сидит и преспокойно слушает одного из самых главных врагов Средиземья! От этого внезапно стало очень смешно. Страха почему-то не было.

— А что было потом? — смущённо спросила эльфийка, после того как молчание затянулось.

Моргомир словно бы очнулся от долгого раздумья.

— А вот потом началась война. Она длилась где-то лет восемь. Мой отец воевал, но, к счастью, вернулся живым и невредимым, — назгул снова замолчал, а потом продолжил. — Свою мать я почти не помню. Она умерла почти сразу после моего рождения. Может, кто-нибудь и скажет, что это обычная история, уже почти всем наскучившая. Но это не так, — уголок губ дёрнулся в горькой усмешке, — отец нежно любил мать и очень горевал, но в её смерти меня не винил. Он очень любил и меня, но вот то, что мама была эльфом, так и не открыл. Я до поры до времени думал, что человеком. А затем…- тут уж лицо назгула погрустнело. — Когда мне только-только исполнилось двадцать, отец неожиданно скончался от тяжёлой болезни. Меня тогда не было во дворце, я приехал слишком поздно… Я стал королём, но это меня совершенно не радовало. У меня ведь совершенно не осталось родных, а друзья… многие погибли на войне, некоторое умерли от той же болезни, что и отец, а другие либо отвернулись, либо оказались предателями. И тогда появился Саурон в образе Аннатара. Вместе с Кольцами. Это была ловушка. Сперва мы прекрасно поладили с тёмным майа. Он начал хитро и незаметно рассказывать о Тьме, о Кольцах Власти. Я сам виноват во всем. Согласился и взял Девятое. Саурон был доволен. Я, сам того не замечая, постепенно начал исполнять его волю. Но в один миг ко мне всё же пришло осознание того, что я творю. Это открытие привело меня в ужас. Я направился к Аннатару, высказал всё ему в лицо и попытался отказаться от Кольца. Саурон пришёл в ярость и… случайно рассказал о моей матери. Знаешь, эллет, всегда нужно прислушиваться к тому, что говорят в гневе, зачастую это правда. А майар, люди и эльфы во многом всё же похожи. Я, естественно, тогда впал в ступор. Но потом ответил, что «Раз во мне течёт кровь эльдар, то я тем более не буду подчиняться павшему майа». Лишь тогда Тёмный Властелин показал свой истинный облик, и я уже не смог ему воспротивиться. Со временем моё королевство было уничтожено, а я постепенно начал переходить на сторону Саурона. И знаешь, — Моргомир чуть заметно усмехнулся, — я уже настолько привык к Тьме, что не стал бы от неё отказываться.

— Ты винишь во всём Саурона? — спросила Арименэль. Вся история назгула привела её в ужас, если не сказать в шок. Он был полуэльфом, что очень редко случалось. В Средиземье считали, что было всего два союза эльдар и эдайн, но это оказалось ошибкой. И вот эта самая ошибка и вызвала такие смешанные эмоции у девушки.— Если бы не он, то и твоё государство было бы в порядке и ты.

Моргомир задумался, опустив взгляд, а потом резко покачал головой.

— Нет. По большей степени виноват я сам. Да, Саурон очень поздно показал свои намерения, но я не смог сам их распознать. Сам взял кольцо, хотя не ощутить ту тёмную ауру, исходящую от него, было невозможно.

Арименэль отвела глаза в сторону. Такие слова было очень непривычно слышать от Кольценосца, одного из Девяти.

— Вообще-то часто говорят, что нельзя всё валить на Тёмного Властелина. Зачастую всё зло таится не в нём, а в нас самих, а мы уже и становимся похожими на него.

— Ты права. Иногда страшнее Повелителя Тьмы бывают даже… простые предатели… как я, — лицо Моргомира перекосилось от боли, и Арименэль явно увидела в нём сожаление.— Тёмный Властелин вызывает страх, но истинное отвращение и ужас исходят даже не от него. Нож в спину гораздо хуже и страшнее в тысячи раз.