– А вы с ней идеально подходите друг другу по обхвату.

– Намекаешь на наш вес?!

– Чоджи, Сай просто отметил нашу схожесть. Так? – Рисаимин почувствовала, что Сай не такой уж плохой – просто он не умеет ладить с людьми. В их деревне все дети получали социальные навыки и подобие детства вовремя, чтобы не вырастали психопатами, как Орочимару, и не пытались уничтожить семью/деревню, как Итачи. Другое дело, что их детство было в тренировках и опытах, но там оставалось порядочно времени на игры и общение. Собственно, именно в них и выяснились особенности психики Рисаимин, позволявшие ей переживать без проблем те модификации, после которых сошли с ума её братья, и покончила с собой сестра-близнец.

– Да, именно так. Не понимаю, почему ты на меня так взъелся, я ведь всего лишь сказал свои мысли.

– Он мог сказать это другими словами.

– А зачем? Смысл-то не изменился?

Пятнадцать минут Сай рисовал карандашом в тетради Рисаимин. Всё это время она сидела неподвижно, редко моргая и не разговаривая. А Чоджи наблюдал за работой Сая: вот появляются складки живота, прорисовываются широкие бёдра…

– Половые признаки рисовать? – как бы невзначай спросил Сай.

– Рисуй то, что видишь,- уклончиво ответила Рисаимин.

Тогда художник встал с насиженного места и приблизился к Экирей, а теперь Хошигаке. После серии проверок выяснилось, что Кисаме с девяностопроцентной вероятностью приходится ей родственником, причём совпадения в ДНК у обоих слишком велики для «двоюродный дядя – племянница». Да ещё и внешность отдалённо схожая. Учитывая, что жабры на плечах у Рисаимин всё же исчезли, да и приступов удушья пока не наблюдалось, это было очень отдалённое сходство. Только глаза горят – у одного белым, а у другого болотно-зелёным цветом. И один очень забавный факт – оба имели чувство юмора, причём неплохое, только с нездоровыми оттенками. Кисаме засмеялся, когда Ино избила Шикамару за лень, но Рисаимин засмеялась, когда Сай указал Сакуре на её первый размер. Чоджи тоже.

Но вот рисунок готов, и Рисаимин смотрит на себя. Она и не думала, что так хорошо выглядит. Кажется, Чоджи тоже очень понравилось. По Саю нельзя сказать, был он доволен своей работой или нет, но вырывать листок он не стал. Пусть будет.

После трёх месяцев отсутствия на задании Асума вернулся домой.

Он помнил бледную забитую девочку, которая спасла его команду от смерти, но не понятия не имел, что с ней сейчас. Стала ли она чунином? Поправилась ли? Подружилась ли с кем-нибудь? Жива ли ещё?

– Экирей Рисаимин? – Шикамару посмотрел на учителя странным взглядом,- она сейчас гуляет с Чоджи в лесу.

– И где её найти, ты знаешь?

– Знаю, но лучше их сейчас не беспокоить. Они давно не гуляли вместе,- Шикамару таким тоном произносит слово «гуляли», что Шикамару понимает – у Чоджи наконец-таки наладилась личная жизнь. Действительно, зачем ему им мешать?

– Ну, как жили эти три месяца? Что она успела сделать?

– Много чего. Спасла Казекаге, его брата, притащила с собой двух нукенинов: один сейчас в бухгалтерии, а другой оказался ей родственником. Оказалась тем самым биологическим оружием, которое уничтожило деревню Ночи. Забеременела, но произошёл выкидыш. Разговаривала с Первым Хокаге и Мадарой Учихой. Сейчас они гуляют в лесу: им там один пень очень понравился. А так живём неплохо. Только Ино постоянно заставляет что-то делать.

– Ух ты. Мощно Риса задвинула…А нукенины, разве их не должны были…

– Должны были,- ответил за Шикамару Ирука, пришедший сюда с бумагами,- Но Рисаимин они понравились, и теперь за ними всего лишь следят.

– А одного из них даже допустили в бухгалтерию, он там деньги целый день пересчитывает и никуда не уходит,- добавил Шикамару. Сай, проходивший мимо, улыбнулся чуть шире и протянул Асуме лист с изображением Рисаимин…тот самый. У Сарутоби сигарета изо рта выпала – да это не хуже Куренай! Хотя…нет, он задержал взгляд только на пару секунд, а потом отвёл взгляд – Юхи Куренай всё равно лучше. Хотя бы потому, что Юхи – его девушка, а Риса – девушка Чоджи. И изменять любимой как-то не хочется.

– М-да, действительно мощно…Стоп. Как это она ухитрилась разрушить деревню?

– Техникой своей,- объясняет Шикамару, переворачиваясь на другой бок,- Канкиншоу. С этой техникой можно всю Коноху за минуту-две уничтожить, но Рисаимин не будет этого делать.

Рисаимин тем временем шла домой, как гордо называлась однокомнатная квартирка с кухней и ванной. Рисаимин хватало, ведь у неё никогда не было даже собственной комнаты, не то, что квартиры. Правда, сюда она зашла ненадолго, только принять душ и перекусить парой яблок. А потом пошла к дяде, который жил в соседней квартире. За домом велось постоянное наблюдение, но АНБУ тактично (насколько можно им позволить) сидели в кустах и играли в карты, развлекая детей и молодёжь своим видом.

Кисаме совершал самое плохое, что только мог: вёл себя хорошо. Даже не угрожал никому. И не привлекал к себе внимания. Он вообще сидел дома, по вечерам гуляя в лесу и наблюдая за птичками. Иногда с племянницей, иногда без.

– Убивать хочется,- признался ей сегодня Кисаме,- А нельзя. Котят топить нельзя. Птичек душить нельзя. Даже рыбу ловить нельзя. Приходится сублимировать,- и показал свои рисунки. Красный там преобладал, и чёрный, и синий. Рисовал Кисаме всех подряд, только неживыми. Какаши в петле, Шикамару без головы, голову Цунаде без тела, утонувшую Ино, костёр с кем-то на нём. Рисаимин удостоилась чести быть не жертвой, а палачом. Хошигаке вздрогнула, когда увидела этот рисунок – как же она на нём похожа на Тсуги-Рисаимин! И ведь не видел Кисаме её в этой форме никогда. Рисовал он, конечно, плохо, но зелёные глаза и развевающиеся волосы, зубастая улыбка от уха до уха и приблизительные формы (особенно верхние передние) были хорошим отличительным признаком.