В какой-то миг, очнувшись ото сна, он понял, что болезнь оставила его. Напоминание осталось только в отлежанных на жестком полу частях тела, одежде пропитанной потом, пахнущим аспирином, да общей слабости.

Вадим сел. Приложил руку к камню. Вибрация ощущалась отчетливо. Издалека доносился гул водопада. Совсем рядом слышались голоса людей.

– Однозначно, это какая-то полярная аномалия.
– Убедительно вещал мужской голос. Кому он принадлежит, Вадим не понял.
– Ученые же предупреждали о глобальном изменении климата, вот вам и первая ласточка. Потом мороз жахнет и каюк, вмерзнем в лед, как мамонты.

Кто-то гоготнул.

– С кусками недожеванной тушенки во рту.

– А что смешного? Может и так случиться.

Вадим передернул плечами. Разговоры про холод ему не нравились. Слишком свежи были воспоминания о холодных сквозняках, проникающих под одежду.

– Я всегда считал, что ученые только денег тянут на свои исследования. У нас в Башкирии климат не менялся. Так, колебался плюс-минус в разные стороны, но ничего неординарного. Зимы, может быть, чуть теплее стали, но не факт. Я что-то оттепелей, как в детстве были, не помню в последние годы.

– Да вы просто далеко от океана живете, вот и не заметно. Вон тебе яркое свидетельство изменения климата в пятидесяти метрах. Откуда только воду качает?

– Мутно всё как-то в этой истории. Я бы сказал, что здесь попахивает климатическим оружием.

– Не, вряд ли. Нет еще у людей знаний, чтобы такой потоп закрутить. Дождь вызвать или наоборот разогнать, это да, это уже можем. Но такой ураган, который четыре дня волком воет, это мы еще не в силах.

– А что если мы просто нарушили баланс, а остальное природа сделала сама? Равновесие хрупкая вещь, а мы такие самонадеянные.

– Ладно, это пустые разговоры.
– Вадим узнал голос Зураба.
– Мы так и будем предполагать, пока ветер не закончится.

– А что нам еще делать? Молчать страшно. Мысли дурацкие в голову лезут, тоскливо делается. Темнота густеет, когда молчишь.
– Это был голос Юрия.

– Может, в города сыграем?
– Предложил женский голос.

– Опять?

– А что если их уже нет?

– Прекрати говорить ерунду! Совсем уже крыша поехала?

– Прости. Депресняк душит.

– У меня дети на даче с бабушкой. Я и так уже извелась, а ты еще подливаешь масла в огонь.

– Сказал же, прости. Вылетело. Москва.

– Что Москва?

– Город Москва, я уже играю.

– А, Архангельск.

– Киров.

– Воркута.
– Вадим узнал голос Вики.

– Астрахань.
– Крикнул он следом.

– Ой, простите! Кажется, мой пациент проснулся.

Тень поднялась и направилась к Вадиму.

– Слава богу, хоть этот ожил. Теперь бы еще этого борова Марка оживить.

Вика подошла к Вадиму и первым делом прикоснулась губами ко лбу.

– Слава богу, холодный. Иммунитет у тебя ни к черту.

– Это всё авитаминоз из-за магазинных пельменей.
– Пошутил Вадим.

От слова "пельмени" в желудке проснулся оркестр. Его услышала даже Вика.

– Хочешь есть?
– Спросила она.

– Жрать, извините. Какой сегодня день?

– Пятый заканчивается, а так среда. Ты сутки не ел совсем.

– Чувствуется. Скоро там, обед, или ужин?

Вика упорхнула в темноту. Разговоры на секунду замолкли. Зураб что-то пробубнил, но Вадим не расслышал. Через минуту вернулась Вика и сунула в руки Вадиму банку тушенки.

– Это твоя пропущенная норма. Ешь.

– Спасибо.

Банка уже была открыта. Вадим с удовольствием проглатывал холодные и жирные куски тушенки. Желудок с благодарностью принимал пищу, и как будто растворял ее тут же. Вадим чуть не доел ее до дна, и спохватился.

– На, доешь, больше не лезет.
– Вспомнил он про Вику.

– Ну, мы уже ужинали недавно, я как бы, наелась. У нас же норма.
– Замялась она.

Вадим сразу понял, что Вика говорит неправду.

– Держи, Вик, а то я обижусь.

Такая угроза подействовала на нее как надо. Вика взяла банку и застучала ложкой по стенкам.

– Одежду сменить хочется и помыться. Чувствую, как от меня потом несет, как от коня.
– Пожаловался Вадим.

– Я не чувствую.
– Ответила Вика.

– Ты и не признаешься.

– Да хоть и признаюсь, мало что изменится. Душа здесь нет в принципе. Температура не располагает к водным процедурам.

– Пещерные люди.

– Точно. Как твое горло?

– Не болит, хотя немного распухло.