– Фу, я и правда, не помню, чтобы я её закрывала, - спохватилась Марго.

– Знаешь, Марго ты такая странная! Вроде бы, такая боевая, умеешь драться, стрелять, а вот сейчас поступила как ребёнок. Собственно, я и хотел поговорить с тобой об этом.

– О чём?
– словно непонимающе спросила Марго.

– О том, где ты всему этому научилась, я имею в виду драться стрелять?
– проговорил Антон.
– Я ведь совсем о тебе ничего не знаю, а нам, может быть, ещё долго придётся быть вместе в этом апокалипсисе. Послушай, ведь у тебя до всего до этого была семья, родители, работа?

Марго отвернулась от Антона и уставилась в стенку.

– Да, конечно, мама, папа, уютная квартира в центре города, работа инструктором в сети модных фитнес-центров...любимый парень, военный, крепкий, подтянутый... на красивой, спортивной машине. Мы часто ходили с ним в клубы, танцевали, а потом, когда солнце садилось, и последние его розовые лучи касались крыш, занимались любовью, долго и нежно...

Антон не нашёлся, что сказать, как вдруг услышал какие-то маленькие звуки, словно на поверхность воды, скатывались и падали совсем беззвучно крупные капли. Звуки усиливались и превратились в гулкий водопад.

– Марго, - догадался Антон, - Ты что, плачешь?

Она повернула к нему мокрое, блестящее лицо.

– Я всё это придумала, Антон!
– прошептала она, всхлипнув.
– Понимаешь, придумала. Это то, что я себе действительно представляла. Но всего этого не было. А хочешь, хочешь знать, что было на самом деле?

Она схватила меховую шапку, забытую, видимо хозяином, на столике, водрузила себе на голову, приложила руку к козырьку как профессиональный военный и закричала басом:

– Сержант Иванова! Встать в строй! Почему верхняя пуговица не застегнута! Восемьдесят отжиманий на пальцах! Немедленно выполнять!
– Марго выпалила всё это разом, да так натурально, что Антон вздрогнул. Марго закончила и снова заплакала.

– Вот что было на самом деле!
– продолжала она, - И так все двадцать три года моей жизни. У меня не было родителей. Меня забрали из детского дома военные в штатском. Они специально ходили и отбирали детей покрепче. Скоро меня познакомили с моими 'сёстрами' - такими же девочками как и я. Нас привезли в этот ужасный интернат-военную базу под Одинцово в Подмосковье. До сих пор её вижу в своих кошмарах. С утра до вечера нас обучали стрельбе по мишеням, рукопашному бою, сапёрному делу. Это была секретная программа, нас готовили в диверсионные подразделения, для участия в операциях на территориях различных стран, в основном Ближнего Востока. Однако, в последние годы обучения, наша подготовка вдруг изменилась. Нас стали вдруг учить на телохранителей. Коммерциализация достигла и армии, и видимо, теперь мы должны были не защищать Родину, а стать охранниками, даже супертелохранителями, богатых, но физически слабых мужиков.

Лицо Антона, чем больше рассказывала Марго, всё больше грустнело.

– Извини, что рассказываю тебе всё это. Но ты сам хотел услышать правду.

– Нет, нет рассказывай, только не плачь больше, прошу тебя, - сказал Антон.

– Вот видишь, ты просишь меня. А я тоже хотела тебя кое о чём попросить, - сказала Марго сквозь слёзы и улыбнулась, слабой, но обаятельной улыбкой.

– Только обещай, что исполнишь мою просьбу, ты ведь такой хороший, офисный мальчик, - сказала она кокетливо.

– Обещаю, - прошептал Антон.

– Поцелуй меня, прямо сейчас!

Прошла почти неделя, а хозяин так и не показывался гостям. В замке было тепло, и они нашли достаточно еды в холодильниках и ящиках в многочисленных комнатах, и потому были сыты и довольны, но всё же нелюдимость таинственного князя, их благодетеля, начинала их несколько смущать, особенно недоумевал профессор с его пытливым умом.

Сокольнический обычно просыпался раньше всех, он заглядывал вначале в комнату Настеньки, проверял, спит ли она, затем осторожно пробирался в гостиную, где они ужинали в первый день. Он включал запылившийся телевизор в углу и сразу же уменьшал звук до минимума.

На экране шла, как правило, старая военная хроника или балет. О настоящем положении вещей в городе, чего так жаждал профессор, ничего невозможно было узнать.

Однажды, уже под конец недели, вдруг объявили экстренный выпуск новостей. Показывали что-то вроде пресс-конференции, иностранные журналисты тянули разноцветные микрофоны на длинных чёрных палках человеку в пиджаке и кепке.

– Не может быть!
– воскликнул профессор.
– Не может быть! Как же это! Николай...мой студент...Он сделал это...Сделал это!

– Что случилось, профессор?
– спросил Антон. Они вошли в гостиную вместе с Марго, державшись за руки, но профессор не заметил этого, он был слишком поглощён просмотром новостей.

– Мой студент, Николай Недашков...Он мечтал вернуть к жизни Владимира Ильича Ленина. Ему это удалось! Поразительно, просто поразительно! Но как? Видимо, с помощью этого кольца...Только...только...- профессор никак не мог договорить, словно слова застряли у него в горле...