– Я завтра же после работы пойду в милицию и расскажу об этом, - ответил я маме.
– И пожалуйста, мама, не вините меня: не выйти во двор я не мог. Нам же надо меняться! А с этой кучей макулатуры мы никогда не нашли бы желающих на нашу Кристину. Вы же сами это прекрасно знаете! И с засильем бомжей пора кончать. Ведь так жить нельзя!

Утром понедельника я быстро, впрочем, как обычно, вышел из дома на работу. Прошёл через двор без приключений. А после работы зашёл в отдел милиции. Дежурный, сидевший за стеклом, долго не обращал на меня внимания, а вёл разговор, показавшийся мне пустым по содержанию трёпом, с другими рядом с ним находящимися милиционерами. А я всё стою перед окошком. Стою и жду. Наконец-то дежурный мент (своим невниманием ко мне он доказал, что он не милиционер, а мент) соизволил обратиться ко мне, типа: что у тебя? Я вкратце объяснил ему, что обосновавшиеся в нашем доме бомжи решили убить нас, на что дежурный мент ответил мне:

– А может, это тебе только кажется, что они решили убить тебя?
– спрашивая, дежурный мент тыкал мне, что было мне неприятно.

– Да нет же, повторяю, что мы это слышали сами.

– Ну кто ты такой, чтобы тебя убивать?

– Как кто? Я жилец дома, мы жильцы дома, а бомжи мешают нам жить. И вот они решили нам отомстить за то, что это мы якобы вызвали милицию. Сколько можно повторять?!

– Нет, охрану вам мы не можем предоставить. Потому что кто вы такие? Чтоб предоставлять вам охрану. Думаете, у нас полно сотрудников, чтобы каждого охранять?

– Но если бы вы поставили прослушивающие устройства во дворе, то вы бы получили доказательство, что я говорю правду, - высказался я, полагая, что в XXI веке "жучки" недорогие и легки в установке.

– А я ещё раз повторяю, кто ты и твоя семья такие, чтобы устанавливать прослушку?

– Да что вы заладили: "кто ты такой?" да "кто вы такие?" Мы граждане! А вы - милиция! Вы - стражи порядка! Вы должны охранять общественный порядок!
– произнёс я с напором на слова "должны" и "охранять".

– Не надо указывать тут мне, чего мы должны! Вот будет труп, будет и уголовное дело. И приедем тогда. Всё, я всё сказал.

Я пошёл домой невесёлый. На улице Маяковского в районе нашего дома я нашёл собаковладельца, выгуливающего на поводке своего грозного вида любимца, и попросил его проводить меня через двор до парадной. Собачий эскорт оказался нелишним: мы проследовали мимо бомжей во дворе, молча смотрящих на нас глазами полными злости.

– Слава Богу, вернулся!
– открыла мне мать входную дверь квартиры с этими словами, как только я поднялся на свой этаж (она смотрела в окно, ожидая моего прихода с работы. Сквозь кусты роз в окне она совсем была незаметна со двора).
– А ты видел, что приготовили они для тебя во дворе? Иди взгляни на двор! Вон там под водосточной трубой напротив. Видишь?

– Камень!
– воскликнул я, увидев крупный булыжник.

– Ага. Особого ума не надо, чтобы связать их вчерашнее решение покончить с нами с появлением сегодня во дворе этого камня... Ну как, был в милиции?

– Да. Менты отказались помочь нам, - и я пересказал матери свой диалог с дежурным ментом.

В этот вечер понедельника моя мама уже специально долго сидела в своей спальне, чтобы не пропустить разговора бомжей о нас, и всё время курила.

Я не стал вместе с ней сидеть и подслушивать в ожидании начала обсуждения нашего убийства, ведь кто его знает, сколько придётся этого ждать. Но разговор бомжей состоялся, мама опять не позвала меня послушать его, а только после него пришла ко мне в комнату и сообщила, что сейчас бомжи снова муссировали решённый ими вчера вопрос о нас, и, что ничего нового, в принципе, она не услышала.

– И ведь мне и в магазин не выйти, я же передвигаюсь медленно, - завершила она свою речь.

– Значит, мне завтра после работы снова придётся идти в милицию. Может, на этот раз смогу убедить их прийти нам на помощь. Может, будет другой, более толковый, дежурный. А что ещё остаётся?.. А в магазин я зайду после работы. Вы скажете, что купить, - вот так на "Вы" к матери я закончил свою речь.

Вторник. Утром быстро пересекаю двор без приключений... вечером после работы захожу в отдел милиции. Дежурный за стеклом другой. На этот раз он занят разговором с другим посетителем. Наконец, освободившись, он меня спрашивает:

– Что у Вас?

И это обращение ко мне на "Вы" меня обнадёживает. Я излагаю свою ситуацию, требующую по моему мнению немедленного вмешательства милиции, и про камень говорю.

Что именно отвечал мне этот вторничный дежурный по отделу мент, я не помню. Кроме высказанного им предположения:

– Может, это всего лишь мания преследования? Просто навязчивая идея у Вас?

Вот так: придёшь за помощью к родной милиции, а она тебя оскорбляет намёками на то, что ты псих, лишь бы ничего не делать! А в остальном, могу утверждать, что большой разницы между вчерашним моим разговором с дежурным и сегодняшним не было ни в смысле моих и дежурного высказываний, ни в результате разговора: я покинул отдел милиции опять без обещания ментов нам помочь.

Зашёл по дороге домой в несколько продуктовых магазинов. Вчерашним же способом, то есть благодаря грозного вида собаке, попал домой. Мать также как и вчера открыла входную дверь квартиры - дождалась меня. Я ей сказал, что в милиции у меня сегодня было всё так же, как и вчера, то есть никак. Мать же мне поведала, что в ожидании меня у окна она видела и слышала, как пришедший во двор бомж, завидев сидящих на ступеньках парадной своих собратьев по несчастью, ещё на расстоянии от них в полдвора громко на весь двор спрашивает их: