Хадсон полностью согласился с позицией наркома по поводу событий, произошедших за последние годы, и признал, что западные державы в своей внешней политике допустили серьезные ошибки. Однако Хадсон возражал против подозрений Советского правительства, будто Чемберлен и в сентябре 1938 года стремился натравить Германию на СССР, хотя Литвинов этого и не утверждал. Никаких подобных намерений у Англии не было, нет их и теперь. Из заявления наркома, следует, что в отношениях между Англией и СССР начинается новый этап, поэтому Хадсону необходимо время для того, чтобы обдумать сказанное, и, если Литвинов не возражает, вновь встретиться перед отъездом Хадсона и обменяться мнениями.

Хадсон считает, что Польша будет сражаться только в том случае, если будет совершено нападение на ее территорию или на Данцигский коридор, хотя сам Данциг Польша, вероятнее всего, сдала бы без боя. Бек говорил Хадсону в Варшаве, что выполнение обязательств перед Румынией последует лишь в том случае, если на нее нападет Советский Союз162.

Ожидать каких-то позитивных результатов от визита и переговоров, которые начались со столь некорректных нападок одной стороны на другую, вряд ли приходилось. Литвинов с первых минут разговора, несмотря на дружеский тон, которого придерживался Хадсон, поставил своего визави в такое положение, что тот должен был все время оправдываться. Создается впечатление, что целью Кремля был не поиск компромиссов с англичанами и действительное создание системы коллективной безопасности, а назначение виноватого в том, что компромиссы не найдены и система коллективной безопасности не создана. Если Советский Союз действительно хотел избежать большой войны и сохранить мир в Европе, не стоило сразу же ставить партнера по переговорам в столь неудобную позицию.

25 марта в театре Литвинов вновь встретился с Хадсоном и Сидсом. Хадсон сказал, что сообщил в Лондон о прошлой беседе, и хотел уточнить, правильно ли он понял наркома. Он показал свою запись в 8–10 строчек, где было сказано, что Литвинов говорил о согласии Советского правительства на сотрудничество с Англией, что в Кремле считают желательным привлечение к консультации всех заинтересованных государств, и выступают за политическое, экономическое и военное сотрудничество. Литвинова удивило то, что разговор, длившийся почти час, Хадсон ухитрился втиснуть в несколько строк, и он сказал, что вырванные из контекста фразы могут приобрести не то значение, которое им придавалось. В частности, он сказал, что о специфических формах сотрудничества разговора не было, хотя Советский Союз ни одной из них заранее не исключает, но все зависит от множества обстоятельств. В действиях Хадсона Литвинов усмотрел попытку проверки правильности записей и зондаж готовности Советского правительства идти в отношениях с Англией вплоть до военного союза или взаимной военной помощи. Впрочем, ранее Хадсон уточнил, что для противодействия агрессии отнюдь не предполагается прямое объединение вооруженных сил Англии и Советского Союза.

Хадсон спросил, согласится ли Советское правительство подписать совместную декларацию в том случае, если Польша откажется ее подписать. Литвинов ответил, что Советскому правительству было сделано совершенно определенное предложение о совместной декларации именно Франции, Англии, СССР и Польши, и что декларация от имени трех или двух держав была бы уже совершенно иным предложением, которое в Москву пока не поступало. Нарком особенно подчеркнул: «Я могу, однако, теперь сказать, что мы придаем чрезвычайно большое значение участию в декларации именно Польши, ввиду ее географического положения. К тому же можно опасаться, что если Польша не будет с нами, то она будет против нас».

Сидс вдруг заметил, что Кремль, мол, заявил, что не хочет таскать для других каштаны из огня. Однако Румыния должна интересовать Советский Союз в первую очередь, и тут он таскал бы каштаны для себя. Литвинов ответил, что ему понятен интерес англичан к румынской проблеме, особенно после подписания экономического соглашения между Германией и Румынией. Это соглашение поставило экономику Румынии под контроль Германии, и вытеснило другие страны с румынского рынка. Гитлер будет и дальше применять методы экономического давления по отношению к другим малым и зависимым государствам, вытесняя Англию, благодаря чему Европа может скоро совершенно выпасть из торгового оборота Англии.

В переговорах с Микояном об англо-советских торговых отношениях Хадсон предлагал пересмотреть действующее соглашение с тем, чтобы Советский Союз покупал больше английских товаров, чтобы новое соглашение было «более мирного типа», а также снизить в английском экспорте долю средств производства в пользу предметов потребления. Хадсон говорил, что будто именно Микоян, предлагал клиринг163, не понимая, что при клиринге в первую очередь учитываются долги. Литвинов недоуменно спросил, о каких долгах идет речь, ведь в последнее время торговля между Советским Союзом и Англией велась исключительно за наличный расчет. Хадсон ответил, что речь идет о старых долгах Российской империи. Литвинов спросил, какое отношение старые долги имеют к клирингу? Хадсон пояснил, что при клиринге вся выручка за советский экспорт поступает в английские банки для последующих расчетов, и возможно предъявление исков от старых кредиторов. Литвинов сказал, что эти страхи совершенно надуманы, ибо Советский Союз и раньше имел, и теперь имеет деньги на текущих счетах в английских банках, а советское торговое представительство и «Аркос»164 отвечают только по своим сделкам. Если бы Советское правительство опасалось за текущие счета, то вообще торговля с Англией стала бы невозможной.

Хадсон спросил, что думает нарком о замене временного торгового договора на постоянный. Литвинов ответил, что Москва, конечно, предпочла бы постоянный договор, однако сейчас на этом не настаивает, и указал, что вопроса о старых долгах лучше не поднимать. Хадсон стал убеждать наркома в необходимости и желательности устранения лишнего препятствия на пути сотрудничества двух стран. Для этого Советскому правительству достаточно отказаться от претензий на депозиты в английских банках, прибавив к этому еще несколько миллионов фунтов. Литвинов ответил, что не стоит сейчас говорить о взаимных долгах, тем более, что советские контрпретензии значительно превышают английские претензии. Он, впрочем, сказал, что предложение о взаимном аннулировании претензий, включая и царские вклады в английских банках, можно и нужно обсуждать, уточнив, что не может быть и речи о какой-либо доплате со стороны СССР, а если без этого нельзя, то лучше вопроса не поднимать совсем. Говоря о старых претензиях, Литвинов указывал на соглашения СССР с другими странами, получившими режим наибольшего благоприятствования в отношении урегулирования претензий. Хадсон и Сидс выразили озабоченность недоверием, которое Советский Союз питает к Англии, нежеланием понять, что Англия стремится к тому, чтобы порвать со своей прошлой политикой и начать новую.

Хадсон указал Литвинову на некомпетентность советских работников в Англии, что, по его мнению, торгпредство в Англии никуда не годится и что лучше было бы создать английское представительство в Москве. Микоян жаловался Хадсону, что Советское правительство не может размещать свои заказы в Англии, что выполнение советских заказов постоянно задерживается. Хадсон сказал, что к нему советские торгпреды никогда не обращались, иначе бы он разместил бы все советские заказы. Хадсон рассказал Литвинову, что ему докладывали о нередких случаях, когда заказанные Советским правительством товары, машины и оборудование были изготовлены и приняты советскими торгпредами, и даже упакованы для отправки в СССР, но затем являлись другие приемщики, требовавшие распаковки, изменений в чертежах и т. п. Хадсон заявил, что в таком режиме работать крайне сложно и что Англия вполне может обходиться без советского сырья. (В переводе с дипломатического языка на общечеловеческий это могло означать только то, что Англия не очень заинтересована в товарообмене с Советским Союзом, в то время, как СССР вряд ли сможет продолжать развивать свою промышленность без английских технологий, материалов, машин и оборудования, которые в СССР производить пока не научились, и научатся еще не скоро. Однако, говоря это, Хадсон, несколько погорячился, но только отчасти: английские товаропроизводители, активно вытеснявшиеся с европейского рынка промышленниками Германии и США, безусловно, нуждались в гигантском, практически, бездонном советском рынке сбыта. – Л.П.).