Основные же события разворачивались на собраниях бедноты, сельских сходах, собраниях избирателей. Так, в Торопецком районе «члены Чистовского сельсовета — Крошевский и Гернер, лишённые избирательных прав… обратились к сходу с просьбой восстановить их правах и оставить членами сельсовета, но беднота с середняками — отказала» [485] .

По-прежнему бедные слои деревни проявляли большую активность в организации лишения избирательных прав. Как свидетельствует отчётный доклад о выборах 1928–29 гг. в Брянской губернии (ставшей частью Западной области в начале 1929 г.) «беднота и батрачество… оказывали своевременно содействие в выявлении лишенцев» [486] . В ряде сельсоветов Великолукского района «бедняки требовали лишения избирправ чуждого элемента — скупщика, торговца, шпиона» [487] .

Но были и случаи, когда бедняки, наоборот, поддерживали своих зажиточных односельчан, особенно если были связаны с ними родственными или хозяйственными отношениями. В отчёте об итогах перевыборной кампании в Брянской губернии отмечалось: «Зарегистрированы отдельные случаи, когда беднота и женщины, материально зависимые от кулачества защищали их ставленников и даже, иногда, требовали восстановления в избирательных правах отдельных кулацких элементов» [488] . В Лосевском сельсовете Бохотской волости Смоленского уезда некоторые бедняки на собрании заявляли: «Зачем лишают голоса кулаков, а то не будет хлеба» [489] .

Лишенцы, получая возможность выступить на собраниях, обычно не только требовали предоставления им прав голоса, и жаловались на тяжёлые условия жизни, но и критиковали действия власти. В городах Холм и Велиж «лишенцы старались использовать… хлебные затруднения и некоторый недостаток товаров, в своих целях и подсылали с этой целью на собрания своих крикунов» [490] . В Новосокольницком районе на одном из сельских сходов зажиточный крестьянин заявил: «Крестьянину нельзя завести хорошей постройки, а то попадёшь в кулаки, и лишат голоса» [491] . В деревне Чурилово Рыковского района «кулак… говорил, что теперь Советская власть умных людей и торговцев лишает права голоса, а бывших пастухов и батраков сажают в советы, вот поэтому ничего у нас и нет» [492] . Крестьянин Арбузов на собрании в деревне Самодуровка Уваровской волости Вяземского уезда в январе 1927 г. заявил: «Советы потому плохо работают, что ими руководят коммунисты. Те, кого лишают избирательных прав — это цвет нашей жизни, передовые культурники, беднота — лодыри» [493] . В деревне Соколово Брянской губернии «бывший офицер, когда его лишили избирательных прав, на общем собрании кричал: „Долой бедноту, да здравствует кулачество!“» [494] .

Некоторые лишенцы и их защитники говорили о том, что лишение избирательных прав состоятельных людей и священнослужителей является отступлением от подлинных идеалов революции — идеалов свободы и всеобщего братства. На собрании в Козловском сельсовете Невельского района крестьянин И. Пасиков сказал: «Граждане, за что мы боролись в 1905 году и сидели в Крестах восемь месяцев, а теперь духовенство лишают избирательных прав, за что угнетают защитников религии?» [495] .

Бывали случаи, когда лишенцы использовали для выступлений церковный амвон. Так, в селе Азаровичи, Чуровичской волости Новозыбковского уезда священник «по окончании службы в церкви обратился с призывом к верующим повлиять на власть, за восстановление в правах дьяка. Идя из церкви, поп вместе с дьяком говорили: „Повесить надо Советскую власть, а босяков и всякий сброд лишить всех прав“» [496] .

На помощь лишенцам, довольно часто приходили представители местной интеллигенции, в особенности учителя. Связано это был с тем, что в педагогической сфере работало много лишенцев и «социально чуждых». До крупномасштабных чисток 1929–30 гг. они находили надёжное убежище и заработок в школах и образовательных учреждениях. Многие из учителей если и не были сами лишены избирательных прав, то лишенцами могли являться их близкие родственники или друзья. Учителя, нередко выступали на собраниях в защиту лиц, лишённых прав голоса, и, кроме того, помогали своим неграмотным односельчанам или соседям составлять ходатайства о восстановлении в избирательных правах. Так, в Бежицком уезде Брянской губернии «кулаки склонили учителя Горбунова к тому, чтобы выступить против избирательной инструкции и представителя волисполкома, причём выступление учителя было направлено к тому чтобы предоставить зажиточному крестьянству участвовать в выборах в Советы». В Княгининском сельсовете Брянской губернии «школьные работники пригласили на родительское собрание лишённых избирательных прав, где обсуждался вопрос об участии родителей в перевыборах». После того как уполномоченный волостного исполкома узнал об этом собрании, он предложил лишенцам его покинуть. На это середнячка Блинова ответила ему: «в таком случае мы все уйдём с собрания» [497] . В Торопецком районе «учительница Карпова… помогала лишенцам восстановится в избирательных правах и писала им жалобы» [498] .

Иной раз лишенцы находили себе покровителей в лице отдельных представителей органов власти и общественных организаций. Так, член Невельского горсовета Уйстрах выдал лишенцам Левину, Трубнякову и Слуцкой «справки о том, что они торговлей не занимаются», в то время как они продолжали торговать. Когда этот факт стал известен, выданные справки были аннулированы, а «Уйстрах отведён из состава горсовета» [499] . В Торопецком районе председатель Мартюховской сельревкомиссии Сазонов «вместо выполнения своих прямых обязанностей… писал лишённым голоса жалобы» [500] . В деревне Верхпольск Жиздринского уезда Брянской губернии «председатель рабочего комитета на собрании бедноты настаивал на восстановлении в правах кулака» [501] .

Некоторые низовые избирательные комиссии, также проявляли определенный либерализм, не лишая прав голоса, либо даже восстанавливая в них лиц, которые подпадали под определения запретительных статей Конституции и выборных инструкций. В отчёте об итогах выборов в Брянской губернии было особо отмечено, что «в отдельных местах имеются случаи нелишения избирательных прав тех лиц, которые должны быть лишены (бывшие крупные землевладельцы, торговцы и члены их семейств и т. д.)». Больше всего подобных случаев было выявлено «в Карачевском (370 случаев) и Жиздринском (435 случаев) уездах». В деревне Луговка Клинцовского уезда Брянской губернии «не лишили избирательных прав ранее служившего в охране ссыльных каторжан, и последний был избран в члены сельсовета». В Жиздринском уезде Брянской губернии одна из сельских избирательных комиссий лишила прав голоса «кулака — бывшего торговца, члена Госдумы, ведущего антисоветскую агитацию», а на следующий день отказалась от своего решения [502] . В Невельском районе Западной области «не внесли в списки лишённых прав попа, ввиду поданного им заявления, что он собирается уезжать» [503] . В Кузнецком сельсовете Ельнинской волости Смоленского уезда существовала «боязнь сельизбиркомов лишить бывших помещиков и кулаков прав голоса» [504] .

Как и в предыдущую кампанию, лишение избирательных прав использовалось как оружие для борьбы с неугодными, с теми, кто критиковал действия власти — центральной и местной. Так, в Ершичской волости Рославльского уезда Западной области «лишали избирательных прав за антисоветские выступления» [505] .

В обращении Смоленской губернской избирательной комиссии, направленном всем избирательным комиссиям губернии в начале 1929 г., говорилось, что на местах лишают избирательных прав учителей «зато, что учитель, состоя селькором или председателем сельревкомиссии, деятельно разоблачает недостатки работы советов, невзирая на лица (Монастырщинская, Катынская волости Смоленского уезда)» [506] .