— На какой этаж? — успел вставить Ваня.

— Что? Ах, да… Третий. Третий этаж.

— С утюгом все было в порядке?

— Да. С утюгом все было в порядке. Стоял там, где ему было положено, холодный, как… Как холодильник. Но когда я снова спустилась вниз, Натали у крыльца не было. Я по всем подъездам, я на улицу, я по двору…

— А коляска?

— Что коляска?

— Тоже пропала?

— Нет, — ответила женщина с некоторой заминкой. — Коляску не тронули… Так у подъезда и стояла… Пустая…

— Вы и раньше оставляли дочь без присмотра?

— Случалось… Двор у нас тихий, на скамейках у подъездов всегда кто-то сидит… Старушки, старички, молодежь с пивом… А на этот раз, как нарочно, — ни души! Представляете — ни души! Как сквозь землю! — женщина с силой раздавила окурок в блюдце, которое служило ей пепельницей. И тут же опять закурила.

— Через двор машины проезжают?

— А знаете — да! — воскликнула женщина, будто даже с облегчением — наконец нашлось какое-то объяснение происшедшему. — Кто-то на такси приезжает, кто-то уезжает, у многих в доме свои машины… Когда пробки на улице, некоторые шустряки пытаются через наш двор проскочить…

— Ну конечно…

— Что «конечно»? — нервно уточнила Маласаева.

— Не в каждую машину коляску запихнешь… Да и хлопотно… Да и время… Следы опять же, да, капитан?

— Полностью с тобой согласен, — поспешно согласился Зайцев, совершенно сбитый с толку невнятным бормотанием Вани.

— Я подышу, — сказал бомжара и, поднявшись, направился к балконной двери. Откинув шпингалеты, он вышел на балкон и прикрыл за собой дверь.

— Чего это он? — удивилась женщина.

— Покурить вышел, — пояснил Зайцев, сам озадаченный странным поведением бомжары.

— Курил бы здесь! Я же курю!

— Стесняется. И потом, знаете, есть такое заболевание… Непоседливость. Психиатры знают, у них даже какие-то таблетки имеются… Циклодол называется. Ничего, пусть подышит.

— Пусть! — Элеонора Юрьевна передернула плечами. — Если это ему помогает!

А бомжара тем временем обнаружил на балконе какую-то табуретку, присел на нее, втиснувшись в свободный угол, закурил, осмотрелся. Обычный балкон, который постепенно, с годами превращался в мусорный ящик. Сюда сваливали ненужные уже вещи, которые тем не менее выбросить было жалко или же попросту руки не доходили. Дырявая кастрюля, надколотая ваза, сломанный термос… Над головой у бомжары оказалась протянутая веревка, и на ней сохли развешанные детские одежки, неожиданно оказавшиеся ненужными. Бомжара поднялся, вздохнул сочувственно, понимая чужое горе, провел рукой по маечкам-трусикам и вернулся в комнату.

— А когда у вас случилось это несчастье? — спросил Ваня, усевшись на свое место.

— Сегодня третий день, — ответил Зайцев. — Ты вот отлучился, а Элеонора Юрьевна не успела сказать главного… Звонки идут… Похитители грозят вернуть ребенка по частям…

— По частям — это как? — не понял Ваня.

— Сначала одну ножку, потом другую… Потом сжалятся и головку подбросят в мусорный ящик… Теперь понятно? — женщина не мигая уставилась на Ваню.

— Какой кошмар! — ужаснулся бомжара. — Я даже не представлял, что так может быть… А чего они хотят?

— Денег.

— Много? — спросил Ваня как-то без выражения, будто только сумма имела для него значение.

— Сто тысяч, — ответила женщина, раздавливая очередную сигарету в блюдце. — Долларов. Вы меня услышали? Долларов!

— Услышал, — кивнул Ваня. — А у вас есть эти деньги?

— Ха! — ответила женщина.

— Понял, — опять кивнул Ваня. — Скажите… А девочка… Как бы это сказать… Здоровенькая?

— Не поняла?

— Ну… Может быть, ей требуется какое-то особое питание, уход, лекарства… Что-то ей нельзя ни в коем случае, а без чего-то она обойтись не может… Так бывает, — извиняющимся тоном пояснил Ваня. — А похитители всего этого не знают…

— Да нет… — женщина, казалось, впервые за все время разговора была несколько смущена. — Вроде в порядке Натали… Обычное питание двухлетнего ребенка.

В это время приоткрылась дверь в соседнюю комнату, и на пороге возникла пожилая женщина в цветастом байковом халате.

— Ну что ты говоришь, Эля! Как ты можешь так говорить! Ведь ей совершенно нельзя клубники! Помнишь, ее всю обсыпало от двух-трех ягод! А шоколад! Наташеньке близко нельзя подходить к шоколадным конфетам!

— Не думаю, чтобы похитители баловали ее шоколадными конфетами! — резковато ответила Элеонора Юрьевна.

— Да эти бандюги только конфетами и будут ее кормить! Не станут же они варить ей каши, делать пюре, готовить овощи! Сунул ребенку конфету в руки и считай, что сыта! — и женщина вернулась в свою комнату, с силой бросив за собой дверь.

— Ого! — одобрительно крякнул бомжара и, поднявшись, прошел на кухню.

— Непоседливость, — развел Зайцев руками, отвечая на немое недоумение Элеоноры Юрьевны.

А когда женщина через минуту-вторую, потеряв терпение, прошла вслед за бомжарой на кухню, то увидела Ваню, спокойно сидящего на табуретке. Он потягивал сигаретку и аккуратно стряхивал пепел в мусорное ведро.