– Вот только крылья свои я, кажется, уже обжег почем зря, - пробормотал он, но в это время открылись, наконец, двери зала, и Вика, устремившись туда впереди Леонида, его слова уже не слышала.

... Когда они вышли из кинотеатра, было уже совсем темно. Оба чувствовали себя слегка помолодевшими, словно вернувшимися на десяток лет назад и недавняя размолвка как-то сама собой забылась.

– Все-таки классное кино, - сказал Леонид, когда они шли по темным улицам.
– Я боялся, что не будет такого сильного впечатления, как в детстве. Все-таки времени сколько прошло... А оно ничего, впечатляет. А тебе как?

– Впечатляет, конечно, - согласилась Вика.
– Только знаешь... В жизни, на мой взгляд, все должно было бы быть гораздо сложнее. И зло не так легко распознать, потому что оно очень часто под маской добра скрывается. А то, что при помощи оружия его не уничтожить, это точно. Если бы так все легко было: ба-бах, ба-бах, и нет больше никаких вампиров, никаких врагов человечества...

– В жизни-то, конечно, все не так просто. Но это ж сказка...

– А я сказки люблю, которые на жизнь похожи! Вот, может, помнишь, был еще один старый фильм, "Пятый элемент" называется.

– Помню, конечно! Это ж вообще классика...

– Там тоже, конечно, много наивного. Зло в виде жутких монстров, и все такое. Но помнишь, там они по этому злу, на Землю надвигающемуся, ракетами стреляют, стреляют... Уничтожить его хотят. А оно, зло, от этого только жиреет и множится. Ведь стрельба, агрессия - это тоже зло. И если одно зло добавляется к другому злу, то получается уже двойное зло. А потом до них дошло, что зло можно только любовью победить! Любовью, понимаешь? Не злом, не оружием, не агрессией... И когда этот луч любви зло надвигающееся пронзил, то оно и омертвело сразу. Вот за эту идею я тому фильму все его недостатки прощаю. Ведь любовь - это очень широкое понятие. Не просто слов из шести букв - "л" в начале, мягкий знак в конце - которое люди, между прочим, весьма и весьма ограниченно воспринимают.

– Не знаю, - сказал Леонид после короткой паузы.
– Как-то не приходилось размышлять на эти темы.

"А вот Полу, наверняка, приходилось размышлять и на эти темы тоже. Он бы понял, - подумала Вика, и тут же мысленно сама себя оборвала: - Стоп. Никаких больше мыслей про Пола. Эта тема закрыта".

Тем временем они уже вошли в метро, и Вика, сойдя с последней ступеньки эскалатора, сказала не терпящим возражения тоном:

– Ну все, Леня, пока. Мне в другую сторону.

– Может, я провожу?

– Нет!
– махнув рукой, она уже вскакивала в подошедший поезд.

– Вика, я тебя найду!
– только и успел он крикнуть вслед, и двери вагона захлопнулись.

Вика вернулась домой уже около одиннадцати. Зажгла везде свет, включила сразу и телевизор, и музыкальный центр. Заварила себе кофе, села на диван. Приглушенно звучала музыка, на экране телевизора мелькали какие-то кадры.

Нет, все-таки сегодня был совсем неплохой день. Просто замечательный был день, если вдуматься. Редко такие дни бывают в ее жизни в последнее время. Все работа, работа... А сегодня было все чудесно. Было почти все, о чем только можно мечтать.

Не было только одного. Слова из шести букв - "л" в начале, мягкий знак в конце.

Глава 7.

Вот мы строили, строили и, наконец, построили... Лариска, закладывай динамит...

1.

По одному из почти пустых вечером и ночью американских шоссе катил одинокий черный BMW представительского класса. Внезапно свернув с трассы, он поехал прямо по целине.

В надвигающихся сумерках забор умело скрытого в небольшой низине охраняемого объекта появился неожиданно. Прямо из темноты перед машиной возникла стена, обрамленная по верху колючей проволокой и системами сигнализации. Скрывающийся за стеной секретный объект некой транснациональной корпорации умело прятался от посторонних глаз.

В стене бесшумно открылись металлические ворота, пропуская машину внутрь, где она остановились на размеченной белыми линиями бетонной площадке рядом с уже стоящими сплошь такими же черными лимузинами разных марок. Здесь же чуть поодаль стояли четыре вертолета.

Прибывший в BMW пассажир вышел из машины и быстрым шагом направился к возвышавшемуся неподалеку приземистому двухэтажному зданию. На входе специальная защитная система просила его предъявить данные для идентификации. Которая осуществлялась не по отпечаткам пальцев и не по зрачкам, а по генетическому коду. Входившие в здание могли без проблем изменять и рисунок зрачков, и отпечатки пальцев. И лишь генетический код был неподдельным, истинным признаком их принадлежности к тем, кого сегодня только и можно было допускать в это здание.