– По-моему, это свинство со стороны майора!
– заметил Вайдебауер, - Я бы ни за что не подставил такими играми несовершеннолетнего сына своей любимой женщины.

Густав Кох снова иронично хмыкнул, плеснул в стаканчики еще немного сливовицы, покрутил свой стаканчик, будто разглядывая блики на поверхности, и произнес.

– У разведчиков-профи своя логика жизни. Надо признаться, что я тоже не сразу понял логику фон Зейла, когда стал сегодня разбираться в этой каше. Я точно знал, что он не сделает по отношению к сыну своей пассии то, в чем вы сейчас его заподозрили.

– Но, - возразил обер-комиссар, - по словам спец-советника Вольфа, такие моральные правила относительно любимых женщин не действуют в Меганезии. Там это пустяк.

– Спец-советник Вольф, - спокойно произнес вице-директор, - все время врал, видимо рассчитывая, что я еще не успел подумать над материалом по делу Шредера. Конечно, вранье в исполнении спецурщика выглядит правдоподобно, потому что каждый атом дезинформации у него сцеплен с несколькими атомами банальной истины. Вот, Вольф внушает нам: в Меганезии секс-свобода, и то, что Хелм фон Зейл спит с фрау Шредер, ничего не значит. Он может спать еще с дюжиной девиц. Правдоподобно?

– Да, Густав. Вполне правдоподобно. А в чем подвох?

– Подвох в смешении понятий секс-свобода и наплевательское отношение к партнеру. Первое – банальность, второе - вранье. Из биографии майора фон Зейла, как полевого командира и военного разведчика, видно, что он ответственный человек.

Петер Вайдебауер непонимающе развел руками.

– Простите, но почему ответственный человек подставил 17-летнего мальчишку?

– Он не подставлял, - ответил Кох, - наоборот, он построил юному Шредеру силовую страховку. С одной стороны, рисование комиксов по сюжетам из библии не является криминалом в нашей стране. Есть особые случаи: оскорбление символов религии, но Шредер этого не делал. И какое обвинение мы могли бы ему предъявить?

– Видимо, пока что никакого, - ответил Вайдебауер, ранее размышлявший об этом.

– Никакого, - подтвердил вице-директор, - и, с позиции закона, все наши действия по отношению к Феликсу Шредеру, есть полицейский произвол. На жаргоне мафии это называется: беспредел. Мафиозные правила строго запрещают подобные вещи.

– Но, Густав, мы ведь не мафия, и у нас был формальный повод, запрос от Минюста.

– Разумеется, у нас был формальный повод. И фон Зейл, конечно, предполагал такую возможность. Да, Петер, вы верно выбрали слово: повод. Причина - вовсе не манга по библии, залитая на медиа-блог, а желание наших спецслужб иметь рычаг давления на человека, строившего в прошлом году незийскую разведсеть в Евросоюзе.

Обер-комиссар опять развел руками.

– Но зачем фон Зейл подарил нашим спецслужбам повод с этой библейской мангой?

– Повод не проблема, - ответил Кох, - не было бы манги, нашлось бы что-то другое. В обстановке обилия дурных законов, можно любого сделать подозреваемым в чем-то. Взгляните иначе. Когда фон Зейл включил юного Шредера в легальную часть проекта INDEMI, он не подставил его, но получил право и возможность применить потенциал INDEMI на случай, если в отношении Шредера начнется произвол. Или беспредел. По сложившейся традиции, у спецслужб те же правила, что у мафий. А какой вывод?

– Наверное, - произнес Вайдебауер, - оперативники BND могли бы сами легко сцапать Шредера без всяких поводов. Но тогда BND нарушила бы мафиозное правило, и нези пробили бы пенальти по их воротам. Поэтому, они решили подставить нас: полицию.

– Совершенно верно!
– похвалил вице-директор, - Но к счастью для нас, дилетантское прикрытие, выстроенное в кегельбане «Красная шапочка», сработало, и Шредер пока ускользнул куда-то. Пока. Отсюда вопрос: что вы будете делать, если кто-либо особо старательный из наших сотрудников, все же, арестует Феликса Шредера?

– Я немедленно прикажу выпустить его и прослежу за выполнением.

– Извините, Петер, но это не совсем правильный ответ. Попробуйте еще раз.

– А! Я прикажу выпустить его, посажу в свой автомобиль, и сам довезу до албанского аэропорта Влера, где прослежу, чтобы он улетел в Меганезию к маме.

– Вот теперь ответ идеальный! Браво, Петер.

– Благодарю. А верно ли я понял, что фрау Шредер теперь не вернется в Германию?

– Разумеется, верно. После такой загонной охоты, даже животное не вернется в свою берлогу. И это снимает с нас риск новых лишних проблем.

– Теперь я понял, Густав.

– Вот и отлично. Петер. Давайте выпьем, и поедем по домам к семьям. Prosit!

– Prosit!
– отозвался обер-комиссар, и они еще раз выпили.

…

Та же дата, 25 августа, 9 вечера. Северное море. Нидерланды.

В нидерландском порту Хук-ван-Холланд (на правом, северном берегу дельты Рейна) гидрофойл-ферри «Стагкоет» пришвартовался, и его команда приступила к выгрузке четырех автомобилей (принятых на борт в Ширштейне). Освободив трюм, они затем погрузили туда 20-футовый контейнер со стандартными «морскими» габаритами, но в облегченном «авиационном» исполнении (не стальной, а стеклопластиковый, так что собственный вес тары не две тонны, а полтонны, что существенно). После выполнения погрузки ферри ушел на юг-юго-запад, огибая по морю огромную общую дельту Рейна и Мааса – к морскому порту Остенде в бельгийской Фландрии.