Шрифт:
– Нет уж, – надулась Аврора. – Пусть теперь они трогают. Ты потрогал, теперь их очередь…
– Логично, – согласился Деревянский-1. – И я потрогаю первым…
И тут в ворота, конечно же, постучали.
Глава 11
Ведьмин глаз
Вообще, ситуация распространенная, говорил уже. Я бы сказал, даже в чем-то архетипическая. Пятнадцать красавиц, а настоящая одна только, и ее-то Иванушка-дурачок и должен определить с помощью своего горячего сердца. Опять же в Греции Древней что-то такое было. А потом вообще дубликаты направо-налево развелись, особенно в кинематографе. Двойники, репликанты, киборги, фантомы и другие достаточно шустрые ребята, вожделеющие в основном человеческой плоти в горчичном соусе. И симпатичные герои, опознающие коварных негодяев посредством разных хитростей: психоанализа, дедукции, хирургических секций, нитрата серебра, опять же поцелуев.
Может, предложить Авроре их перецеловать? А что, чем она лучше Иванушки? Будет Авророй-дурочкой. Чмокнет этих негодяев, и все: кто в плесень зеленую обратится, кто, наоборот, гением живописи останется.
– Так значит, серебро? – спросил очередной Деревяшкин.
Деревянский то есть.
– Серебро, – кивнул я. – Должен остаться ожог…
– Ну-ну, – третий Деревянский ухмыльнулся.
Взял патрон, приложил его к щеке. Аврора ойкнула. Деревянский отнял патрон. Ничего. Щека как щека. Никаких отметин.
– Я настоящий, – сказал он и вернул патрон на стол. – И у меня здесь амфибия. Ребята, уходим отсюда, дождем совсем склоны размыло, может оползень случиться.
– Куда уходить? – шмыгнула носом Аврора. – Куда? Там же эти… крокодилы гигантские! И щупальца…
– Крокодилы? Да еще и гигантские?
Новый Деревянский снисходительно улыбнулся.
– А я не заметил. Наверное, они спрятались от дождика. Так или иначе, нам надо спешить. У меня катер.
У этого катер. И он настоящий. Не катер, художник. Приятно видеть настоящего художника.
– Постойте-ка! – вмешался Деревянский-1. – У вас, значит, катер, вы, значит, уходите. А как же мы?
Он кивнул на Деревянского-2.
– Не знаю, – новый Деревянский был равнодушен. – Насчет вас, господа, я не знаю. Поскольку вы не люди…
– Да что вы говорите! Вы так просто определили, что мы – не люди. А вы сами, конечно, стопроцентный человек!
– Вы же видели – серебро…
– Серебро?! – взвизгнул Деревянский-1. – Может, вы еще и рисовать умеете?!
Новый Деревянский начал доставать из кармана блокнот и разглядывать Аврору, но тут Деревянский-1 схватил патрон и крепко сжал его в кулаке.
И вся наша компания уставилась на этот кулак, так, будто внутри была мини-бомба, а Аврора даже ойкнула, тоже мне, Царевна-лягушка. Деревянский держал кулак сжатым, наверное, с минуту, мне даже начало казаться, что из него повалил дымок. Сначала кулак был красным, потом побелел, а под конец почти даже и посинел.
А потом Деревянский кулак разжал. Патрон лежал на ладони. Поблескивал серебром. Ни ожога, ни какого-нибудь другого повреждения.
– Я тоже настоящий, – сказал Деревянский-1. – Идем к катеру.
– Просто серебро не действует, – усмехнулся Деревянский-2. – Оно не подходит для проверки. Дайте сюда патрон!
Он выхватил у своего двойника патрон, сжал его в руке и тут же вскрикнул и выронил.
– Что такое? – Деревянский-2 смотрел на свою ладонь.
И мы тоже смотрели. По ладони расползалось пятно. Черное, похожее на химический ожог, круглое в центре и с длинными острыми отростками по краям. Вот уж не ожидал…
– Почему… – Деревянский-2 принялся трясти рукой, стараясь сбросить пятно. – Я ведь…
Раздался зубной металлиеский звук, будто струна лопнула. Я обернулся. В руках у нового Деревянского была «плакса». Аврора одеревенело стояла рядом.
Деревянский-2 осел на пол. Лицо у него сделалось совсем посторонним, рот открылся и вывалился язык, вполне человеческий, розовый, Деревянский громко вдохнул и заскулил.
– Уходим, – новый Деревянский сунул «плаксу» Авроре. – Тут совсем рядом.
Он стал отодвигать засов. Мы осторожно обогнули человека, плачущего посреди хижины, встали у ворот, я стал помогать с брусом.
– И все-таки я не могу понять… – Деревянский-1 глядел на рыдающего двойника. – Ведь нас осталось двое…
Ворота распахнулись.
– За мной! – крикнул Деревянский и вступил в дождь. – Потом разберемся!
Другой Деревянский тут же устремился за ним, а я на секунду задержался. Просто поглядеть. Теперь уже точно ненастоящий Деревянский продолжал сидеть на земле и плакать. Не вытирая ни соплей, ни слез. Неприятное зрелище.
Это он правильно сказал. Потом разберемся. Скоро. Дойдем до «Чайки», и все станет ясно…