Шрифт:
– И вы, наивная, думаете, что я в это поверю?
– Взгляните сами…
Вера, судя по звукам, достала альбом, и Юз принялся его листать.
– Это в самом конце… Вот, видите?
– Хорошо… Сдаюсь, я и сам уже понял, что это за браслет, но у меня на него есть хороший покупатель. Не думаю, что вы найдете человека, способного с ходу выложить за него… пятнадцать тысяч.
– Сколько? У меня его берут за сорок! Юзеф, я вас умоляю. Зачем вам портить со мной отношения, если можно договориться? Верните мой браслет и получите свои комиссионные. Это мое последнее слово. Иначе у вас будут неприятности, вы меня знаете.
– Я покупаю его у вас, назовите свою цену.
– Сорок, – выпалила Вера. – Сорок, и точка.
– Тридцать пять.
– Говорю же: сорок.
– Хорошо, сорок, – упавшим голосом проговорил Юз. – Деньги можете получить прямо сейчас.
– Нет, я передумала. Сорок пять, – взвилась Вера. – Я же сказала, что мне заплатят сорок пять…
– Сорок, и ни гроша больше.
– Юзеф…. Вы хотите сказать, что у вас прямо сейчас есть такие наличные?
– Сорок, – повторил ювелир и тяжело задышал. – Пишите расписку…
Рита слышала, как он подошел к сейфу, за которым она сидела, и принялся набирать код. Что-то звонко, металлически щелкнуло, сыто скрипнула дверца, и зашуршали банкноты.
– Вот, ровно сорок тысяч.
Вера принялась пересчитывать, шепча про себя цифры и то и дело сплевывая на пальцы.
– Ну, хорошо… Могу себе представить, как обрадуется мой Ленчик. Главное, чтобы я не продешевила. Вы проводите меня?
Юз открыл ей дверь, но дальше провожать ее не пошел, вернулся и запер дверь на ключ. Рита вышла из-за сейфа и села в кресло, на котором только что сидела Вера Ащепкова. Она и представить не могла, что ее приятельница вот так запросто манипулирует такими колоссальными суммами, в то время как ее муж пытается обмануть своего лучшего друга на две тысячи… Она вспомнила Оскара, и ей стало нехорошо.
– Это ваша постоянная клиентка?
– Так, – отмахнулся Юз, – ничего особенного. Иногда, правда, ее муж где-то что-то достает, и они просят меня продать. Но чаще всего им в руки почему-то попадаются подделки.
– Но вы только что отдали ей наличными сорок тысяч. Это же огромные деньги! Извините… Это не мое дело… Скажите, что вы собираетесь сделать с этим браслетом? Кому-нибудь предложите?
– Выставлю на каком-нибудь аукционе. Может, там ваш Амфиарай купит его у меня. Вот тогда и посмотрим, кто дурак… Вы, кажется, куда-то торопились, Рита Арама… – Он сделал ударение на последних словах. – Пойдемте, я выпущу вас. Сойдете с крыльца и увидите впереди себя арку, за ней проулок, он ведет на Маяковку. Возьмите обратно ваши пять тысяч, думаю, они вам еще понадобятся. И… желаю вам больше не вляпываться ни в какие истории.
Он довольно грубо всучил ей деньги и подтолкнул в спину.
Рита в сопровождении охранника прошла длинный полутемный коридор, вышла на крыльцо и вдохнула полной грудью влажный прохладный воздух. Впереди увидела арку и замерла, прислушиваясь к тишине. Во дворе дома стоял большой мусорный бак, в котором копошились толстые темные крысы. Она бы не удивилась, если бы вслед за грохотом запираемой за ее спиной двери она услышала автоматную очередь… А как еще поступают с предателями?
Держась за перила, она сошла с крыльца, прошла несколько метров, и в эту самую минуту в арку въехала большая черная машина, при виде которой Рита зажмурилась. Все повторялось, сейчас эта черная безжалостная махина размажет ее по асфальту…
Она распахнула глаза, чтобы в последний раз взглянуть на Амфиарая, этого смертоносного демона, разрушившего всю ее жизнь, но вместо этого увидела синие глаза другого мужчины и немного растерянную улыбку:
– Садись, Рита, и, бога ради, ничего не бойся… Я по дороге тебе все объясню…
Глава 37. Марфино
В машине она уснула. Ей было все равно, проснется она или нет. Сон спасительным облаком окутал ее тело и подарил уставшему мозгу цветные, наполненные невиданными пейзажами сновидения, в которых было все просто, чисто и красиво. Прохладная река, зеленый, пахнущий свежескошенной травой луг, желтые и розовые цветы, жужжащие пчелы, белое, ослепляющее солнце…
Когда она открыла глаза, то поняла, что находится на чужой даче. Ночь; в открытое окно, отгороженное от шумящего листвой сада прозрачной противомоскитной сеткой, врывается свежесть и запах осени. Уют и тепло исходят от горящих поленьев в камине, перед которым в кресле сидит человек, называющий себя Владимиром Сергеевичем. Она хорошо знает его, настолько хорошо, что первое время они даже не говорят, а только смотрят друг на друга, пытаясь восстановить то общее, что возникло между ними тогда, много лет назад…
– Я не узнала тебя сразу, ты был в очках, да и вообще, иногда мне казалось, что ты мне приснился…
Она закрыла глаза и увидела своих родителей на поляне. Это было их место, их кострище, их самодельный и часто используемый чужими людьми мангал, на котором они жарили мясо. В Марфине отец всегда покупал свежее молоко и вино, мама расстилала на траве клетчатый красный плед, сверху – тонкую прозрачную скатерть, на которую ставила блюдо с салатом из помидоров с картошкой и укропом, стаканчики для вина. Отец приносил шипящий, пахнущий дымом шашлык.